— Я все быстро делаю, — возразил Дзётаро. — А ты — копуша. Почему женщины так медленно собираются?
Дзётаро, позевывая, уселся на солнцепеке, однако и это занятие ему тут же наскучило.
— Готова? — нетерпеливо окликнул он Оцу.
— Минуту потерпи! — ответила та.
Она уложила вещи, но девушки не отпускали ее.
— Не огорчайтесь, я вас скоро навещу, — успокаивала их Оцу. — Ждите меня и берегите себя.
Она чувствовала неловкость, потому что говорила неправду. После того, что она выслушала от Аракиды, вряд ли ей захочется вернуться в Исэ. Девушки, похоже, чувствовали это. Некоторые плакали. Кто-то предложил проводить Оцу до священного моста через реку Исудзу, и все вышли из дома. Дзётаро нигде не было. Девушки громко звали его, но никто не отвечал. Оцу, зная повадки мальчика, предложила:
— Он, верно, устал ждать и ушел вперед.
— Противный мальчишка! — возмутилась одна из девушек.
— Он ваш сын? — внезапно спросила другая, взглянув на Оцу.
— Сын? Как ты могла подумать такое? Мне всего двадцать! Неужели я так старо выгляжу, что Дзётаро можно принять за моего сына?
— Кто-то сказал, что он ваш ребенок.
Оцу покраснела, вспомнив разговор с Аракидой, но утешилась мыслью, что, пока Мусаси верит в нее, ей безразлична людская молва. В этот момент их нагнал Дзётаро.
— Кто так поступает? — осуждающе произнес он. — Сначала заставляете меня ждать целую вечность, а потом бросаете!
— Тебя нигде не было, — возразила Оцу.
— Могли бы поискать меня. Я увидел человека, идущего по дороге в Тобу, который издалека походил на моего учителя. Я побежал, чтобы разглядеть его получше.
— Похожий на Мусаси?
— Да, но это оказался не он. Я добежал вон до тех деревьев и рассмотрел его со спины. Это не Мусаси, а какой-то хромой.
Оцу и Дзётаро вновь испытали то, что не раз случалось во время их странствий. Не проходило и дня, чтобы не блеснула надежда, сменявшаяся разочарованием. Повсюду им мерещился кто-то похожий на Мусаси — мелькнувший мимо прохожий, самурай на отплывшей от берега лодке, ронин верхом на коне, силуэт человека в паланкине. Мгновенно вспыхивала надежда, и они бросались следом, чтобы потом разочарованно переглянуться. Не упомнить, сколько раз они спешили за чужими людьми.
Привыкшая к невезению, Оцу не огорчилась, но Дзётаро был совершенно убит. Она ласково попыталась успокоить мальчика:
— И сейчас нам не повезло, но не сердись на меня. Мы надеялись встретить тебя на мосту. Не печалься! Сам знаешь, путь будет нелегким, если начинать его в дурном настроении. Пошли скорее!
Дзётаро немного успокоился. Посмотрев исподлобья на стайку девушек, он поинтересовался:
— А им что надо? С нами собрались!
— Конечно нет! Они опечалены расставанием и хотят проводить меня до моста.
— Очень мило с их стороны, — тоненьким голоском произнес Дзётаро, дразня Оцу.
Девушки рассмеялись, и боль разлуки поутихла.
— Учительница, вы не туда свернули! — крикнула одна из провожавших. — Вам в другую сторону!
— Знаю, — спокойно ответила Оцу.
Она направлялась к воротам Тамагуси, чтобы помолиться перед храмом. Сложив руки и склонив голову, Оцу застыла на несколько минут в молитвенной позе.
— Ясное дело, — пробормотал Дзётаро. — Не может уйти, не попрощавшись с богиней.
Он ограничился наблюдением за Оцу со стороны. Девушки, подталкивая его в спину, спрашивали, почему он не следует примеру Оцу.
— Я? Мне неохота молиться обветшалым святыням.
— Так нельзя говорить. Боги покарают тебя.
— По-моему, молитва — глупость.
— Глупо поклоняться богине Солнца? Она не чета мелким божкам, которым поклоняются в городах.
— Знаю.
— Почему тогда не молишься?
— Потому что не желаю.
— Упрямец?
— Заткнитесь, сумасшедшие бабы!
— А-ах! — хором воскликнули девушки, потрясенные грубостью Дзётаро.
— Чудовище! — вымолвила одна из них.
Оцу, завершив молитву, вернулась к девушкам.
— Что случилось? Вы чем-то расстроены? — спросила она.
— Он обозвал нас сумасшедшими бабами за то, что мы уговаривали его помолиться богине, — возмущенно выпалила одна из девушек.
— Дзётаро, ты знаешь, что это дурной поступок, — отчитала Оцу мальчика. — Ты должен помолиться.
— Почему?
— Помнишь, ты рассказывал, как ты молился от страха, что монахи Ходзоина убьют Мусаси? Ты молился вслух, воздев руки к небу. Почему сейчас не можешь?
— Но… они же таращатся на меня.
— Хорошо, мы не будем смотреть.
— Ну, ладно уж…
Все отвернулись, но Оцу искоса наблюдала за мальчиком. Он послушно подбежал к воротам Тамагуси, встал лицом к святыне и по-мальчишечьи стремительно отвесил глубокий поклон.
Ветряная мельница
Мусаси сидел на узкой веранде маленькой харчевни на берегу моря, в которой подавали устриц, сваренных в раковине. Около веранды стояли две женщины-ныряльщицы с корзинами моллюсков и лодочник. Лодочник уговаривал Мусаси проехать на лодке вдоль прибрежных островов, а женщины предлагали купить ракушек в дорогу.
Мусаси снял с ноги пропитанную гноем повязку. Рана доставила ему невероятные страдания, и сейчас ему не верилось, что опухоль наконец спала. Нога приняла нормальный вид и лишь немного побаливала, хотя кожа оставалась белесой и морщинистой.
Отмахнувшись от назойливых лодочника и ныряльщиц, Мусаси пошел к берегу, осторожно ступая больной ногой. Вымыв ногу, он вернулся на веранду, поджидая служанку, которую послал купить новые кожаные носки и сандалии. Мусаси надел принесенные носки и сандалии и осторожно наступил на ногу. Он слегка прихрамывал, но это был пустяк по сравнению с перенесенными муками.
Старик, варивший устриц, сказал Мусаси:
— Вас перевозчик зовет. Это вы собирались переправиться в Оминато?
— Да. Я слышал, что оттуда постоянно ходят корабли в Цу.
— Еще в Ёккаити и Кувану.
— Сколько дней осталось до конца года?
Старик рассмеялся.
— Позавидуешь вам! Ваш вопрос означает, что у вас нет долгов, которые надо вернуть в конце года. Сегодня двадцать четвертое.
— Неужели!
— Какое счастье молодость!
Направляясь к переправе, Мусаси вдруг захотелось разбежаться и мчаться далеко, все быстрее и стремительнее. Поправившись, он воспрял духом, но по-настоящему счастливым его сделало потрясение, пережитое утром.
