— Да вроде.
Аня глубоко выдохнула, промолчала. Казалось, она потеряла пространственную ориентацию.
Шельга отвел глаза, наткнувшись на их тяжелый немигающий взгляд, и посмотрел на бутылку виски — целехонька! — и захромал к выходу. Мимоходом заглянул в смятую «гармошкой» кабину. Пилот погиб. Тело Сокольникова разрезало пополам острым выступом ледяной глыбы, и верхняя часть туловища, размотав кишки праздничным серпантином, катапультировалась через остатки блистера и лежала в луже крови, словно сочное раздавленное насекомое. Шельга брезгливо поморщился. Затем подергал ручку двери, надавил плечом — бесполезно, заклинило. Тогда майор попробовал открыть задний грузовой люк — тот поддался с тоскливым скрипом. В лицо майора дохнул колючий холод и ветер.
Он выбрался наружу, дрожащей рукой открутил крышку с бутылки, сделал глоток. Алкоголь приятно согрел пищевод. И тут же Шельга вздрогнул, едва не выронив бутылку, от страшного гула, раздавшегося откуда-то с запада. Медленно повернув голову, он увидел: коническая гора со скошенной верхушкой, под которой находилась база, стала быстро оседать, словно пробитая автомобильная шина, поднимая в воздух клубы снежной пыли. Земля задрожала. А затем вверх поднялось черное облако на уродливой ножке, а волна снега и льда, превращаясь в высокий вал, стала двигаться в сторону изувеченного вертолета…
Эпилог
Николай очнулся, открыл глаза и с удивлением вслушался в тишину. Никаких посторонних звуков. Выдохнул. Изо рта пошел пар. Его слегка знобило. В голове была пустота и… странное спокойствие. Однако сердце стучало гулко, он слегка вспотел.
«Я жив! — осознал он. — Повезло, ничего не скажешь. Взрыв был ужасающим. Вертолет кувыркало, как перекати-поле. И как я оказался в спальном мешке? Что с Аней? Где Василий?»
Приподнявшись на локтях, Ник осмотрелся. Рядом тлели головешки маленького костра, устроенного прямо на полу вертолета.
Анна сидела, закрыв глаза, укутавшись в теплую куртку и прислонившись к остаткам ящика. Лицо бледное. Шельги нигде не было видно. Кабина пилотов, вернее, то, что от нее осталось, была завешена колыхающимся брезентом с небольшой дырой, зиявшей, как пупок стриптизерши.
— Аня… — тихо позвал Ник девушку.
Она медленно открыла глаза, часто-часто заморгала, и устало улыбнулась.
— Очнулся, Коля? Ты бредил.
— Очухался, — сказал он и добавил: — Где мы?
Анна поднялась, подошла к Николаю, присела на корточки и заглянула ему в глаза:
— Все там же, в вертолете. Ты разве ничего не помнишь?
— Не все детали, — честно признался Ник. — Я обо что-то сильно ударился головой, кажется…
Николай попытался встать.
— Не шевелись, у тебя сильный ушиб ребер и рука, похоже, сломана… — Анна замолчала.
— Рука? — Воронов расстегнул «молнию» мешка, поднял свою правую руку, пошевелил, ощупал, но боли не почувствовал, да и ребра вели себя спокойно. — Вроде нигде не болит.
Анна удивленно посмотрела на Николая:
— Этого не может быть…
— Похоже, был всего лишь вывих, успокойся. Долго я был без сознания?
— Почти двое суток. У тебя был сильный жар, как в лихорадке, и ты бредил. Сегодня первое января… Новый Год, Коля.
— Новый Год… — Воронов вспоминал, наморщив лоб. — А база?
— База уничтожена. Нас отнесло ударной волной вместе с вертолетом почти на километр. Поражаюсь, как мы только живы остались.
— Это — да…
Ник помолчал, взвешивая информацию, а затем спросил:
— А Шельга?
— После взрыва, на вторые сутки, весь день кружили вертолеты, а потом исчезли. Майор не думал дожидаться нас — подло бросил, пока ты был в отключке. Ушел, насмешливо ухмыляясь, и пожелал нам «ни пуха, ни пера», сволочь, а я его послала к черту. Вот, дура! Как будто удачи ему пожелала. Нужно было «на три веселых» его откомандировать.
Ник удивленно уставился на девушку и про себя ругнулся. Вот так коленкор! Как он мог? Почему?..
— Он не тот, Коля, за кого себя выдавал, — словно прочитав его мысли, сказала Анна. — И…
— Что? — Ник уставился на нее немигающим взглядом.
— Он забрал у меня документы и… препарат тоже.
Рука Воронова хлопнула по нагрудному карману комбинезона — пуст!
— Как же он умудрился сбежать — забрал вертолет? — Воронов, не отрывая взгляд от девушки, пытаясь прочитать ее скрытые мысли. Он поверил ей тогда, в оружейной комнате командного пункта, когда позволил одной пойти к кабинету коменданта Штольца и рыться в секретных документах, а затем и прикрыл ее от излишних вопросов и подозрений майора. Но сейчас исчез и препарат. Странно, весьма, решил он. — А если пешком, то… До ближайшей станции сотни километров. Почему ты допустила это?
Анна кивнула на остатки ящика:
— Здесь был упакован экзоскелет Дзюбы и лежали снегоступы. Майор угостил меня виски, что-то туда подмешал… Я все видела, но не могла ни пошевелиться, ни говорить. Какой-то паралитик, очевидно. Голова почти сутки болела.
— Понятно… — Ник почесал макушку. — Мерзавец… Ты ведь беременная, верно? Он знал?
Глаза Анны тревожно вспыхнули, на секунду, то тут же угасли:
— Да. Срок маленький. Но с ребенком все в порядке… я чувствую.
— А от кого? Кто-то из наших? Прости за столь прямой вопрос…
Девушка вздохнула:
— А какая теперь разница? Тебе интересно? Думаю — нет. По прошествии времени понимаешь, что спать с кем-то вовсе не стоило — случайное пристанище в полосе жизненных бурь… — девушка горько усмехнулась. — Да и выпила тогда несколько коктейлей, явно лишних.
— Бывает…
— Главное — ребенок мой и с нами все в порядке.
— Нам реально крупно повезло.
— Повезло? Не знаю, что и делать теперь, — горестно произнесла девушка. — Столько усилий и все напрасно…
— Не напрасно, — сказал Ник, придав загадочность голосу, и усмехнулся.
— Не поняла? — теперь уже Анна неотрывно смотрела Воронову в глаза.
Наступила пауза, причина которой затянулась.
— Почему молчишь? — вновь спросила девушка.
— Что он сделал с препаратом? — задал вопрос Ник.
— Выпил… у меня на глазах.
Воронов снова усмехнулся.
— Чего ты так веселишься, Коля?! Ты разве не понимаешь, что задание провалено и нас предали?
— Да все просто. Пустышка. Не поморщился, когда проглотил?
— Немного… — Анна задержала взгляд на Николае. — Что было в капсуле?
Тот дождался, когда ее любопытство достигло апогея, и начал:
