12. Новобранцы
Сентябрь 2010 года. Подмосковье.
Тренировочный центр ГРУ.
Приземистый микроавтобус «фольксваген» фыркнул дизельным двигателем и замер в десяти метрах от ворот, у которых темнели силуэты двух охранников, вооруженных автоматами. Высокий каменный забор, ограждавший территорию тренировочного центра, тонул во мгле, и, казалось, соприкасался с небом, царапая его острыми иглами закрученной спиралью колючей проволоки.
Один из охранников остался у ворот, держа автомат на изготовке, а второй приблизился к дверце водителя и осветил фонариком лица людей. Змей недовольно поморщился, но сидевший рядом Крот остался невозмутим: порядок есть порядок. Затем охранник долго и придирчиво вглядывался в документы, протянул их обратно и махнул рукой другому охраннику:
— Пропускай! Все в порядке!
Человек, одетый в черную униформу, перекинул автомат на плечо, связался с кем-то по рации и отошел в сторону.
Ворота заскрипели и медленно открылись.
Двигатель машины вновь ожил. Микроавтобус, шурша шинами по мелкому гравию, въехал в открытые ворота и почти бесшумно покатил по асфальтированной дороге к большому трехэтажному особняку с толстыми колоннами, тянувшимися от цоколя до крыши вдоль всего фасада. Остановился он возле помпезной парадной лестницы, уходившей куда-то вверх.
— Ну вот и приехали, — устало проговорила Лиса, обращаясь к Николаю. — Теперь это место станет вашим домом на ближайшие три месяца.
— А это обязательно… так надолго? — поинтересовался Ник. — Ведь вы говорили об ускоренной подготовке…
— На выход, Док! — перебил его Змей, не оборачиваясь. — Все ваши желания остались за забором! Здесь ваш мозг отдохнет от принятия собственных решений и будет слушать лишь голос отца-командира и команды инструкторов.
Николай ничего не ответил на неприкрытую грубость Змея, но Лиса откликнулась на нее вместо него:
— Побереги голосовые связки, Змей. Завтра накомандуешься. Дай человеку адаптироваться к обстановке.
Змей лишь хмыкнул.
Ник молча вылез наружу из салона микроавтобуса и осмотрелся.
В небе начали зажигаться первые звезды. Было прохладно. Николай зябко поежился. Но не от ночной свежести, а потому что понял: это начало решающих перемен в его жизни.
Воронов посмотрел на Лису и натянуто улыбнулся.
— Спасибо, — поблагодарил он.
— Эти слова вы скажете позже — Змею. Он назначен вашим инструктором по физподготовке.
— Ободряет… Куда теперь?
— В казарму, Док, — ответила девушка и усмехнулась. — Там вас ждут другие новобранцы.
— Вы-то меня чему учить будете?
Лиса пожала плечами и пошутила:
— Научу вас готовить сырный суп.
— Серьезно? Не врете? — подыграл Ник.
— Без лапши! А еще проведу с вами лекции по выживанию в климатических условиях Антарктики, а заодно приведу вашу нервную систему в равновесие.
Воронов развел руки в стороны и пожал плечами, выразив полное согласие.
— Может, хватит трепа? — оборвал их Змей. — Нас ждут. И времени в обрез.
— Змей прав, пойдемте, Николай, — согласилась Лиса и взяла Ника под руку.
Змей ухмыльнулся и покачал головой. У него был несколько озадаченный вид.
— А сырный суп у нее и впрямь вкусный, — буркнул он себе под нос. Почесав затылок, сунул руки в карманы куртки и стал подниматься по ступеням вслед за удаляющейся парочкой.
* * *
В помещении, которое действительно чем-то напоминало армейскую казарму, Воронова встретили три человека. Двух он узнал сразу. Это были его коллеги и друзья, внесенные в список, переданный майору Шельге. Павел Дзюба — талантливый инженер, исследователь древних захоронений и исторических памятников архитектуры. С ним Николай познакомился в последней экспедиции и был обязан ему жизнью. И Андрей Ким — кореец по происхождению, друг Ника еще со школьной скамьи и большой знаток криптографии и забытых языков давно исчезнувших цивилизаций. Третий человек, с которым Ник не был знаком, поражал своим ростом, несмотря на то, что находился в кресле-каталке, напоминающем нечто среднее между мотоциклетной коляской и луноходом.
Это кресло-вездеход было поистине чудом технической мысли. По три небольших колеса, охваченных гусеницами из плотной резины, находились с каждого бока; два колеса побольше — сзади. Все на разных уровнях, с индивидуальной подвеской. За спинкой сидения располагался электродвигатель, закрытый стекловолокнистым кожухом, из которого торчали две миниатюрные спутниковые антенны. Великан же обладал густой шевелюрой, завязанной на макушке «хвостиком» и пышной бородой, топорщившейся во все стороны. Николай заметил, что волосы торчали даже из его огромных ушей и ноздрей.
«Не инвалидное кресло, а прямо-таки гоночная машина. Не хватает лобового обтекателя, полос на корпусе и какой-нибудь рекламы по бокам», — подумал Ник, с любопытством рассматривая «луноход».
Друзья-коллеги кинулись к Воронову, обнялись. Посыпались вопросы.
— Я, честно говоря, и не надеялся, что увижу вас здесь, — признался им Николай.
— Разве можно бросать друга в беде? — сказал Дзюба. — Что б ты делал, если бы я не был рядом, когда ты затерялся в лабиринте гробницы, помнишь?
— Да и ваш майор умеет убеждать, — добавил Ким, широко улыбаясь.
«Он такой же мой, как и ваш», — подумал Воронов.
Бородач, имевший некое сходство с Карлом Марксом, двинул вперед хромированный рычажок на подлокотнике, и кресло почти бесшумно приблизилось к Воронову.
— Ну, здравствуйте, Николай, — бодро сказал великан, протягивая руку для рукопожатия.
Дзюба и Ким отошли чуть в сторону.
Ник пожал ему руку и почувствовал, что, несмотря на частичную инвалидность, от этого человека исходит сильная энергия.
— Вы очень похожи на своего деда, — продолжил бородач. — Когда я начинал с ним работать, он был чуть старше тебя, а я тогда был совсем молодым и неопытным мальчишкой, хотя и очень перспективным — это твой дед и сумел разглядеть во мне. Эх, какие были годы! — на какое-то мгновение на его губах застыла улыбка, которая тут же погасла. — Жаль, что я больше никогда не увижу этого человека…
— Вы тот, кого я должен был разыскать? — спросил Ник у незнакомца, ошеломленный догадкой. — Ученый, воссоздавший компас нацистов?
— Да, — ответил тот и выпрямился в кресле, отчего стал еще выше. Сейчас, находясь рядом с низкорослым корейцем Кимом и сухоньким инженером Дзюбой, он почти сравнялся с ними в росте. — Профессор Боголюбский Тимофей Романович собственной персоной. Меня можно не любить, но жаловать — извольте! — Из-под бороды раздался гулкий смех, больше напоминавший камнепад.
