Эрих задрал голову и увидел надвигающееся сверху светлое пятно.
* * *
Комендант пришел в себя спустя сутки.
Ногу, как и прогнозировал Фогель, пришлось ампутировать. Боли Отто Штольц не испытывал, так как находился под действием морфия. Всю ночь он кричал что-то бессвязное. Слова, звучавшие как забытая песня на затертой пластинке, разобрать было сложно. Проснулся комендант словно от толчка. Открыл глаза. Облегчения, которое обычно испытывают люди, пробудившись от дурного сна, не было и в помине. Он посмотрел на забинтованный обрубок ноги, пропитавшийся запекшейся кровью, и простонал, мотнув головой в сторону. Не от боли, а скорее от накатившего горя и понимания того, что с ним случилось.
— Пить… — хрипло попросил он.
Фогель налил из графина воды, приподнял голову коменданта и поднес стакан к его губам.
Штольц жадно приложился к стакану. Зубы застучали о стекло. Осушив стакан до дна, Штольц уронил голову на подушку.
— Мне снились мухи, — как-то отстраненно проговорил он. Вода смягчила ему горло, и голос был уже не такой хриплый. — Куча чертовых навозных мух, которые облепили меня с ног до головы, представляете? Они гудели, как паровоз из преисподней, и откусывали от меня своими зубками маленькие кусочки мяса. Сжирали живьем, мать их! Кусочек за кусочком! Все мои внутренности кишели этими мухами. Вот и не верь после этого в то, что сновидения сбываются…
— Но здесь нет никаких мух, — возразил Фогель. — Скорее всего, это были галлюцинации после того, как вам ввели морфий.
— Как нет и моей ноги, — с горечью подытожил Штольц. И тут же задал вопрос: — Что творится на базе? Как долго я был в отключке?
Хороший вопрос. Чертовски хороший вопрос, отметил про себя доктор Фогель.
— Вы были без сознания почти сутки. — Эрих облизал верхнюю губу и губной желобок. От волнения у него самого пересохло в горле. — У нас большие неприятности, господин Штольц. — И замолчал.
— В чем дело? Не тяните! — при этих словах морщины надвинулись на лоб коменданта. Он похлопал себя по груди и спросил: — Кто меня переодевал? У меня на шее висел амулет!
— Я, господин Штольц, — стараясь сохранить спокойствие, ответил доктор. — Но никакого амулета на вас не было. А даже, если и был, то вы, возможно, лишились его еще на четвертом уровне. Вы помните, что с вами случилось?
— Да. Эта тварь напала на меня и душила.
— Вот именно. Мне пришлось отрывать ее от вашей шеи, чтобы спасти вашу жизнь. Очевидно, паук прихватил с собой и ваш амулет, прежде чем упасть в ствол шахты. Мне было не до того, чтоб это выяснять.
— Да, да, — согласился Штольц. — Вы правы. Тут уж ничего не поделаешь. Как обстоят дела на базе?
— Пауки пробрались через вентиляцию до первого уровня базы. Они подчиняют волю людей себе… Точнее — подчиняют их сознание разуму инопланетной твари, которую мы разбудили.
— Выражайтесь яснее, доктор! — выкрикнул Штольц и зашелся приступом кашля. — Дайте воды…
Фогель наполнил стакан и протянул коменданту. Тот явно шел на поправку. В глазах появился прежний огонь, а в голосе — жесткая интонация, всегда присущая ему.
— База больше не принадлежит нам. — Лицо Эриха было серьезным, без тени улыбки. — За нами остался лишь первый уровень и то лишь его малая часть. Остальное пространство находится под властью существа. Моя гипотеза относительно его способностей подтвердилась. Существо не только неуязвимо, оно еще и способно трансформироваться в другие виды, очень быстро, и эта особенность помогает ему. Превратившись в летающую тварь, оно способно быстро перемещаться и издавать звуки, парализующие нервную систему человека. Потом — самка-паук, способная размножаться. Эти маленькие существа, рожденные ей, налипают на голову своей жертвы не для того, чтобы убивать — это не в их интересах, так как они могут поддерживать двигательные функции даже у мертвых. Они делают людей своими рабами. Рабами своей самки-матери, которая управляет их действиями на расстоянии.
— Сколько у нас осталось людей, не попавших под влияние существа?
— Не больше полусотни.
— Мой секретарь, что с ним?
— Мертв. Он и группа солдат пытались удержать командный пункт, на который напали крысы, но эти твари разорвали их в клочья.
— Всех?
— Да.
— Опять эти крысы, — простонал Штольц. — Они что — заодно с существом?
— Нет. Но эти животные — хищники. Голодные и безжалостные. И им нужно чем-то питаться. Говорят, они и на пауков охотятся.
— Нам удастся остановить все это, как думаете?
— Остановить это невозможно, — твердо сказал Фогель.
— Тогда базу нужно взрывать и выбираться на поверхность, — подвел итог комендант и попросил: — Пригласите ко мне кого-нибудь из старших офицеров, оставшихся в живых. Я должен отдать соответствующие распоряжения. Похоже, что знакомый нам мир превратился в жуткое чистилище и повернуть вспять то, что происходит, уже не удастся. Будем готовиться к эвакуации… Черт! Точнее чем бегством это не назовешь!
Эрих покивал, согласный с любой формулировкой.
— Кстати, а ваша сыворотка?.. Она при вас?
— Она осталась в лаборатории, в сейфе, — доктор не солгал — это действительно было так. Но далее немного приврал: — Я не успел ее забрать.
— Вы свободны, доктор Фогель, — резко оборвал его Штольц.
Эрих вышел в коридор, отдал распоряжение дежурному солдату, чтобы тот разыскал старшего по званию офицера, и посмотрел на часового у двери.
Вид молодого парня ему не понравился: глаза широко раскрыты, лицо белее белого. Еще при жизни отец Эриха, бывало, говорил: «Трусость на поле боя и страх перед неизвестностью пахнут по-разному, сынок. Трусость — это запах обмоченных штанов. Ее можно победить или каким-то образом скрыть. А страх — нечто иное. Это сродни запаху древнего костра, который никогда не гаснет и тлеет где-то в глубине каждого из нас. Он хуже любой заразы. И если он проснется, то выгнать его не просто». Сейчас Эрих увидел дым этого древнего костра в глазах солдата и почувствовал, что и его сознание балансирует между реальным миром и, возможно, потерей рассудка. Эта тонкая нить, связывавшая его, словно пуповина, была натянута как струна и вибрировала от напряжения, готовая вот-вот разорваться.
Где-то вдалеке раздавались выстрелы.
Последний рубеж людей стоял на смерть, пытаясь сдержать ожившие силы Зла.
У Эриха защемило сердце.
* * *
Доктор закатал рукав и перетянул жгутом руку выше локтя. Постучал пальцем по трусливой вене, которая пряталась от холода, не желая показываться. В раскрытом саквояже лежал наполненный мутновато-белой жидкостью шприц. Он должен был использовать последний шанс для того, чтобы спасти то, что в дальнейшем, возможно, поможет спастись человечеству, если не удастся остановить пробудившегося инопланетного монстра.
