— Поцарапало слегонца, — небрежно бросил я, садясь на табурет. — За талреп случайно зацепился в процессе регулировки.
— Тал… что?
— Да не вникайте, доктор! Высокотехнологичная железная беда, её крутят. Примерно, как ваш колоноскоп, — ох, я сейчас нарвусь!
— Колоноскоп не крутят, не путайте с калейдоскопом, больной. Впрочем, мы можем попробовать! — она неожиданно начала оглядываться, словно отыскивая страшный снаряд.
Наверное, я побледнел.
— Ну-ну, что вы, не надо бояться! — она встала, нехорошо улыбаясь, словно местный Доктор Смерть. — Результаты обследования говорят…
Котова тяжело вздохнула, изображая на лице искреннее сожаление, я замер. Доктор глянула в журнал и присела на самый край стула.
— Что у вас, Дарий Валерьевич, только сейчас закончилась акклиматизация, вот что они говорят! Как дела с терморегуляцией?
— В каком смысле? — не понял я.
— Потеем обильно?
— Больной перед смертью потел? Гы-гы-гы! — это сразу вспомнилось. Самая хрень всегда вспоминается не вовремя. — Да не, уже почти не обильно, так, остаточки.
— Остаточки? И одышка на зарядке до сих пор, как я заметила. Есть?
Пришлось кивнуть.
— Идёт тонкая настройка организма, это понятно? Хорошо… Тогда скажи мне, дорогой Дар, — Котова повысила голос, а потом и вовсе поднялась надо мной. — Почему ты в столовой жрёшь столько вредной жирной пищи? Я тебя предупреждала или нет?
Даже растерялся — что сказать?
— Так вкусно ведь! Я северянин, мы привыкли.
— Ты в этом помещении дурачков не ищи, Квачин, мы тут почти все северяне. Короче, так, я отдала распоряжение на кухню, неделю разгрузишься на пятнадцатой диете. Печень перегружена, и поджелудочная — тоже.
— На кашках?! — взревел я.
Она кивнула, манерно закрыв левое ухо ладошкой.
— А у меня, между прочим, регулярные тренировки! Фехтование! Этот, падла, как его, подъём переворотом! Нагрузки, как на першерона! Как я на кашке?
— Решим. Лег-ко! — отмахнулась госпожа медик, снова переходя на «вы». — Кстати, чтобы вы, уважаемый Дарий Валерьевич, знали: альпинисты идут в гору именно на каше. Манной.
Я быстро огляделся — некуда плюнуть.
— Всё, можете идти. Ирина! Руку ему обработай! Йодом! И магнезию в мышцу… Ладно, не надо магнезию, впредь он будет думать, так ведь, Дарий? Впрочем, посмотри сама, может, противостолбнячное. Предупреждаю, пациент, не хитрите в пищеблоке! Ссориться со мной никто не станет.
Не бойся, Дар, говорят, у неё развитое чувство юмора. Не-е… Юмора, юмора!
Тем не менее, надо куда-нибудь в срочном порядке сваливать, вот что я понял, залечат меня здесь до овощного состояния. Неделю на безвкусных кашках и жидких сионистских супчиках, на пареных тропических фруктах и обезжиренных молочных продуктах я не протяну. Напрошусь к охотникам на загонку или в засаду! Там-то всегда мяско пожарить можно.
Обречённо прошёл в соседнюю комнату к фельдшерице, которая деловито открывая застеклённые шкафчики, вытаскивала на свет божий страшные хромированные предметы.
— Скажите, Ирина… Вы же знаете, перед вами молодой холостяк. Если я сделаю вам официальное предложение, сможете вытащить мне из столовки несколько котлет?
Запунцовели щёчки-то! Неужели подействует?
Фельдшерица подошла ближе, соблазнительно наклонилась и горячим голосом прошептала почти в ухо:
— Не вытащу, дорогой, начальство не простит. Единственное, что я могу для тебя сделать, это взять иглу потоньше…
Facepalm.
— А-аа! — прокричали на улице. — Да-ар! Ты хде-е?!
— А-аа! — заорал я, когда под действием поршня какая-то болючая жидкость начала внедряться в мою задницу.
— Квачина видели?! Срочно нужен!
— Интересно, что там случилось? — довольно спокойно поинтересовалась фельдшерица и пошла к двери. Я прямо почувствовал, как страшный шприц, уткнувшись в булку, зловеще раскачивается, словно в фильме «Кавказская пленница».
— Скажи, что я здесь!
— Он на процедурах! — крикнула Ирина.
На дворе застучали башмаки.
— Ира, шприц вытащи, что ж ты делаешь!
— Да нет у тебя там никакого шприца, — хмыкнула она, умывая руки.
Я торопливо подтянул штаны.
— Куда в грязном лезете?! На улице подождите, он сейчас выйдет.
Грёбаный Каларгон, кажется, я знаю, что случилось: чёртова мачта упала и кого-нибудь придавила! Что неправильно сделал, где ошибся?
Впрыгнув в сандалии, сбежал по ступенькам, чуть не снеся Костю и Игоря. Командир рейнджеров тут же начал рассказывать, захлебываясь от эмоций.
— «Летучий Голландец»!
И затараторил. Я даже успел кивнуть на первую часть первой же фразы, слушаю внимательно. Войтенко встал чуть сбоку и лишь изредка встревал, подсказывая шефу. Я пару раз сказал «ага», подтверждая, что сразу осмысливаю каждое слово. Напрасно… не смог осмыслить, как вскоре выяснилось.
Ранним утром два вьетнамца, работающие в устье Аракары, сели в деревянную лодку с небольшим подвесным мотором и поехали вверх по Лете проверять крупноячеистую сеть, поставленную в заводи, а заодно и капканы. Примерно через час они заметили ползущее по реке большое тёмное пятно. Решив проверить, подъехали поближе и к своему изумлению увидели, что это несамоходная баржа, неспешно дрейфующая по течению. Людей на борту не было.
То есть ребятам встретился классический «Летучий Голландец».
Попадающие на Кристу суда, по местной классификации, делятся на три типа.
Первый — управляемые, с экипажем на борту. Примером тому служит «Темза» и лодка вашего покорного слуги. Ситуация очевидная: судно по праву принадлежит экипажу и забрать имущество можно исключительно криминальным путём.
Второй — «найдёныши», суда всех типов и размеров без экипажа, вынесенные на берег. Они могут быть брошены либо утеряны ещё на Земле, экипаж мог погибнуть при тех или иных обстоятельствах или исчезнуть самым загадочным образом, не важно. Важно то, что судно стоит на берегу, плыть не может. Тут, кто нашел, того и трюфель. Именно так я обрёл свою подругу «Клаву».
Третий — «Летучие Голландцы», самый интересный и сложный вариант. Это всегда судно без экипажа, плывущее по реке. Именно плывущее! Казалось бы, какая разница с «найдёнышами»? Однако она есть, и в практической плоскости весьма существенна… Если это простая лодка или катер, то жители ближайшей деревни, заметившие «голландца», высаживаются на него, оживляют либо буксируют к родному причалу, ничего сложного в такой операции нет. Они — новые хозяева. Сложности начинаются, когда таким охотникам за сокровищами неожиданно требуется помощь. Тонуть начинают, например…
