Анатолий решил посоветоваться с Вездеходом, но ни его, ни Шестеры поблизости не было. Томский обвел взглядом безрадостный пейзаж. Оказалось, что не знающий усталости Носов успел взобраться на верхушку одной из плит и теперь махал руками, призывая Толика присоединиться.
Томский встал.
– Я – к Вездеходу. Всем оставаться здесь. Не расслабляться. Выставить часовых. Смотреть в оба. И по сторонам, и… на небо. Особенно на небо.
Анатолий подчеркнул это не случайно. Ему показалось, что он видел среди серых облаков черную точку. Лучше бы, конечно, показалось…
Пока Томский взбирался на плиту к Вездеходу, он успел основательно вспотеть и в очередной раз подивиться ловкости карлика, для которого не существовало препятствий. Носов обернулся к Томскому.
– Яуза, Толян. Мы пришли.
Анатолию доводилось видеть реку во время одного из своих путешествий, но теперь она выглядела совсем иначе. Плит и блоков, некогда образовывающих набережную, не было и в помине. Освобожденная от каменных оков, Яуза разлилась, поглотив сушу на площади в пару квадратных километров, сделавшись похожей на озеро. Как раз в том месте, к которому подошел отряд, водная гладь была почти чистой – за исключением нескольких покрытых снегом островков, которые по странной прихоти природы располагались на одинаковом расстоянии друг от друга. Справа и слева Яуза поросла кустами, превратившись в болото, пестрящее всеми оттенками зеленого цвета. Тесно переплетенные ветви бросали на воду причудливые тени. После черных каменных плит от такого буйства красок начали болеть глаза. Закаленным радиациям растениям зима была нипочем.
Томский принялся осматривать местность в бинокль. Вездеход последовал его примеру. Через минуту Носов подал голос.
– Соваться в те джунгли нельзя.
– Точно. У меня от одного их вида мурашки по коже. Придется идти в обход. Если повезет – отыщем переправу.
– Это если повезет… Нет. Переправляться нужно здесь. Эти островки… Возле них наверняка мелко. Может, и замочим ножки, зато сэкономим уйму времени.
– Островки. Коля… Только мне они кажутся подозрительными? Есть, черт бы меня подрал, в них что-то искусственное.
– Очень может быть. Думаю, это остатки моста. Перила и все такое… Надо искать шесты, Толик.
– Подожди, Коля. Что-то здесь не так. Не нравится мне…
Резкий порыв ветра был таким мощным, что едва не сбросил Томского с плиты. Вездеходу с его комариным весом пришлось еще хуже – несколько секунд он балансировал на краю и лишь чудом сумел удержаться.
– О, черт…
Ветер поднял волну. Река забурлила, и Томский наконец раскрыл тайну беспокоивших его белых островков. Ни с мостом, ни с перилами они не имели ничего общего, поскольку являлись позвонками громадного земноводного, хребет которого перегораживал Яузу от одного берега до другого. Теперь, когда все встало на свои места, Толик увидел и голову рептилии. Гигантский череп покоился на противоположном берегу. Из темных провалов глазниц, диаметром не меньше полуметра, топорщились все те же кусты с ядовито-зелеными листьями. Прямые, как мечи, зубы были белыми у основания и черные на концах.
– Змея? – задумчиво произнес Носов. – Интересно, почему она сдохла? От старости, что ли?
– А почему вымерли динозавры? По одной из версий – не смогли приспособиться к резко изменившимся условиям существования. Слишком большой вес и мало мозгов. Думаю, тут – то же самое. В один прекрасный момент река стала слишком тесной для зажравшейся змеюки.
– А я даже знаю, что она жрала. Видишь?
Толик видел. Новый порыв ветра отогнал воду и еще больше обнажил хребет. Стали видны зацепившиеся за позвонки мелкие кости и черепа. Человеческие…
– Кому-то не повезло, – констатировал Вездеход. – Наверное, пытались перебраться через Яузу, когда змея была еще жива. Что же до нас…
– Ты думаешь…
– Да, Колян. Сейчас мы заготовим шесты и перейдем реку по этому интересному мостику.
– Гм… Почему бы и нет? Пусть речной монстр хоть после своей смерти сослужит людям добрую службу.
Отыскать шесты оказалось сложнее, чем думалось. Помогла Шестера, которая отвела Вездехода к чудом сохранившемуся деревянному щиту, некогда бывшему створкой ворот. Щит лежал яме, прикрытой бетонной плитой. Это и уберегло его от непогоды. Рассыпаться щиту не позволяла рама из стальных уголков.
На подготовку палок, громко именовавшихся шестами, ушло около сорока минут. Наконец отряд спустился к реке и, по колено утопая в грязи илистого берега, добрался до хвоста рептилии.
Томский первым запрыгнул на позвонок, раскачал его, испытывая на прочность.
– Идти можно. Все за мной. Быстро, но аккуратно.
Последним на хребет поднялся Носов – ему пришлось успокаивать взволнованную ласку. Шестера присоединялась к хозяину с явной неохотой. Дрожащий как осиновый лист зверек устроился на плече карлика и прижался всем телом к его шее.
Первые проблемы началась почти сразу же – один солдат, менее ловкий, чем остальные, поскользнулся на облепленной тиной кости и рухнул в воду, подняв тучу брызг. Пока два товарища помогали ему взобраться на хребет, из кустов донесся протяжный хриплый вой – видимо, шум разбудил еще одного обитателя прибрежного района.
Толик старался изо всех сил. Во-первых, пытался не сверзиться в воду сам, во-вторых, подбадривал и торопил товарищей. Если кому-то из чудищ, населявших болотные джунгли, вздумается напасть на отряд сейчас, о сколь-нибудь толковой обороне не могжет быть и речи.
Люди добрались до середины переправы, когда случилось худшее из того, что можно было ожидать. Все были сосредоточены на том, чтобы не поскользнуться, и атака сверху застала отряд врасплох. Все произошло за считанные секунды – пронзительный свист воздуха, рассекаемого мощными крыльями, вопль и ответный злобный клекот птеродактиля слились воедино. Птер схватил одного солдата, но сумел поднять его всего на несколько метров – летающий ящер был слишком мал для того, чтобы унести груз такого веса. Человек рухнул в воду и, яростно размахивая руками, поплыл к хребту. Он был совсем близко, когда птеродактиль атаковал вновь. На этот раз чудище не пыталось пустить в ход свои когти. Всего один удар клюва, и все было кончено. Через дыру в разорванном противогазе хлынула кровь. Парень взмахнул руками в последний раз и исчез под водой, моментально окрасившийся в багровый цвет. Ящер издал клекот – он был явно разочарован тем, что добыча ускользнула.
Томский сел, упершись коленом в костяной нарост. Положение было не самым удобным для стрельбы, и все-таки птера удалось поймать в прицел. Отдача едва не сбросила Толика в воду. Летающий ящер как раз описывал круг, готовясь к новой атаке, когда пули перебили ему тонкую, покрытую слипшимися от грязи перьями, шею. Птеродактиль замотал головой, отчего зияющая рана расширилась. По водной глади забарабанил кровавый ливень. В конце концов ящер сложил крылья и камнем рухнул в воду.
