Но я не ответил на его вопрос, я спросил:
— Что такое «морзянка»? Большой мороз?
Он глянул на меня в полном изумлении.
— Морзянка? Ни, то азбука Морзе.
И тут до меня дошло! Азбука Морзе помогла моему пятнадцатилетнему ученику Сиднею Бэрроу расшифровать послание пришельцев. То есть Радий сказал мне, что морзянкой мы можем тайно общаться. Но каким образом? И почему он спел, что меня ждет дорога к партизанам?
— Ты маешь курево? — вдруг спросил меня Полубог.
Я удивился:
— Курево? Ты куришь?
— Помираю без курева, — признался он и, оглянувшись на плавающих в небе надсмотрщиков, негромко добавил: — Якшо дашь закурить, дам звонить по телехфону.
Я не поверил своим ушам:
— А разве телефоны работают?
— Стары работают, — ответил старик и пояснил: — На малых токах от солнячных батарей. А в мэнэ — от генератора. Так шо? Дашь закурить?
Перспектива позвонить домой и родителям возбудила меня так, что я нетерпеливо сказал:
— Я не курю. Но если дашь позвонить, я принесу! И сигареты, и шоколад принесу, клянусь!
Он посмотрел на меня из-под седых бровей:
— Звидкиль я знаю, шо можу тоби верить?
— Можешь, — сказал я твердо. — Слово офицера!
— Я чув твое слово, шо треба Господу молиться…
Он еще раз остро посмотрел мне в глаза и вдруг поднялся:
— О’кей. Пишлы…
6
По скрипучей деревянной лестнице мы спустились в бейсмент
[13]
его бунгало, и я понял, что не я один слушал Гленна Бэка, предрекавшего катастрофу американской экономики и полный хаос в стране. Все пространство этого полутемного и обширного подвала было забито ящиками, бочками и бутылями с продуктами. Мешки с рисом, гречкой и мукой. Бочонки с медом и оливковым маслом. Ящики с чаем, кофе и какао. Коробки с консервами и лекарствами. Даже на стенах, в просветах меж большими, чеканкой по меди, ликами Иисуса Христа — вязанки лука, чеснока и перца. В углу небольшой бензиновый генератор «Honda ET 12 000» и два десятка красных пятигаллонных канистр, аккуратно расставленных на полках от пола до потолка. А одна сторона бейсмента целиком занята слесарным инструментом — тут и верстак, и дрели, и тиски, и, самое главное, — целая стопка листов меди и какие-то особые инструменты и инструментики для чеканки — чеканы, канфарники, пурошники, лощатники и еще что-то, чему я и названия не знаю. А над верстаком, на стене — небольшой трансформатор и старинный, прошлого века настенный телефонный аппарат с трубкой, утопающей в клеймах.
Оглядев все это богатство, я легко понял, что чеканки с ликами Христа, Девы Марии и других святых, висевшие на стенах, выполнены самим стариком. И сказал:
— Одного не понимаю. Как при таких запасах ты куревом не запасся?
— А жинка, яврейка, не дозволяла, — ответил он, пробираясь к своему генератору. — Сорок сим рокив не давала курить ни за що!
— Сорок семь лет не давала курить? А теперь?
— А тэпер вмерла, царство ий небесное! А унучку оци вороги забралы. Так шо тэпер часом можу курить, а нэма! — ответил он и включил генератор.
«Honda» отозвалась ровным гулом, старик повысил голос:
— Ну, дзвони! Тильки недовго…
Я недоверчиво и с некоторым усилием вынул из клейм толстую черную телефонную трубку. К моему изумлению, она тут же загудела тем особым телефонным звуком, каким гудели телефонные трубки в телефонах-автоматах прошлого века. Я недоверчиво глянул на старика. Его внучка томится в одном из бомбоубежищ вместе с тысячами других девчонок, угнанных пришельцами, а он общается со мной, любовником хозяйки этих тварей, и даже готов оказать мне услугу…
— Дзвони, дзвони, — кивнул он, оторвал от ближайшей связки большую, как яблоко, луковицу и хрустко надкусил ее своими еще вполне крепкими зубами.
Не веря ни ему, ни себе, я срывающимся пальцем неловко набрал на круглом диске десятизначный номер своих родителей. Как может работать телефонная связь, если пришельцы вырубили все электростанции? Впрочем, на севере, в Хилсдейле, штата Орегон, где живут мои предки, никаких пришельцев еще, конечно, нет, а солнечные батареи есть на каждом уличном столбе. И хотя, как известно, они дают только пять процентов электричества, нужного стране, но, может быть, этих пяти процентов и достаточно для телефонной связи?
— Алло, — вдруг сказал в трубке мамин голос так близко, что я даже замер, а она повторила: — Алло, кто это?
У меня сорвался голос:
— Мам… это я…
— Стив? Ты жив, ты о’кей? — быстро спросила она. — Мы видели тебя по ТВ…
— Да, мама, я о’кей. Как папа?
— Он на рыбалке, мы теперь рыбой живем, мы о’кей, молимся Господу, как ты сказал. А как Энни и Кэт?
— Не знаю, мама. Сейчас буду им звонить. Пока, целую, береги папу!
Я дал отбой, боясь, чтобы она не спросила про мою связь с FHS-77427, и посмотрел на старика:
— Можно еще звонок? Один…
Стоя над генератором, он кивнул:
— Тильки швыдко!
Я поспешно набрал свой домашний телефон.
Но никто там не подходил к телефону, и я уже собрался положить трубку, когда услышал осторожный голос Энни:
— Алло?..
— Энни, это я, папа! Как ты?
Она молчала.
— Алло! Энни! — почти крикнул я. — Ты меня слышишь?
— Тихо, не кричи, — шепотом произнесла она. — Мы о’кей. Тебе звонил какой-то Козловски. Все, я должна дать отбой — он уже идет…
— Кто идет? Кого ты боишься?
— Наш охранник. Он меня сюда привез и охраняет. Пока…
Если тот, кто доставил Энни туда по воздуху, их охраняет, то почему она его боится?
Но выяснить это я не успел — в трубке раздались гудки отбоя. Да и старик Полубог тут же выключил генератор.
— Спасибо, — сказал я ему. — Завтра я буду с сигаретами и шоколадом.
И поплелся обратно к Голливудским холмам на «H-1», думая на ходу: мне звонил Тим Козловски? С какой стати?
7
Согласно китайскому учению «Дао любви», расслабление женщины нужно начинать с нежного поглаживания спины. «Моя» FHS-77427 никакого «Дао» не знала, но без этой прелюдии у нас не обходилась ни одна ночь. Обычно я начинал с ее шеи и плеч, потом медленно спускался к пояснице и, когда она начинала шумно дышать…
Но сегодня я никак не мог добиться этого эффекта, хотя старался даже больше обычного, собираясь к рассвету усыпить ее и отправиться к старику с сигаретами и шоколадом.
