— Иди за мной, — приказала она мне и уверенно направилась прямо на глухую стену своей капитанской рубки. В тот же миг эта стена растворилась в воздухе (да, буквально растворилась, исчезла) и FHS-77427 шагнула в кабину того самого шлюза, по которому два (или три?) дня назад мы с ней спустились с капитанского мостика-балкона в ее покои. Теперь эта кабина вознесла нас вверх, ее раздвижные стены распахнулись в черную и жаркую калифорнийскую ночь, и FHS, не останавливаясь, вышла наружу.
Позавидовав неземной мощности лазера, способного отправить информацию на расстояние в двадцать тысяч световых лет, я шагнул за FHS из кабины шлюза. И тут же душный калифорнийский воздух, обильный влагой, но бедный кислородом — во всяком случае, после его избытка внутри «Н-1» — саданул мне в лицо, как нокаут.
На мостике-балконе мерно и громко, как метроном, клацали незримые часы, и внизу, за этим большим, величиной с теннисный корт, балконом был не столько виден, сколько угадывался темный и полумертвый Лос-Анджелес. А над балконом нависали яркие киношные прожекторы, в их лучах кружились наши земные бабочки и почти неподвижно парила инопланетная охрана — все те же исполинские нелюди в рогатых шлемах и зеленых комбинезонах. И штук двадцать таких же тварей стражами-стоунхендами стояли по краям этой площадки.
FHS вышла в центр ее, к стойке с самым простым земным микрофоном, и сразу несколько паривших над площадкой рогоносцев с видеокамерами в своих лапищах нырнули с высоты к ней поближе.
FHS подняла руку, метроном тут же умолк.
— Жители Калифорнии и других западных штатов Америки! — произнесла FHS. — Мы, первооткрыватели Земли и основоположники земной цивилизации, вернулись на Землю по решению Межпланетного Комитета, чтобы пресечь ваши несанкционированные Комитетом полеты на Луну и другие планеты. Я, капитан «Н-1» и командующий вашей территорией, объявляю о закрытии всех церквей, школ, университетов, дискотек, кинотеатров и библиотек, введении комендантского часа с восьми вечера до семи утра и срочной регистрации всех мужчин начиная с грудного возраста. Интернет и мобильная связь отключаются. Ваши телевизоры и радиоприемники будут включаться только с моего разрешения и только для объявления моих распоряжений. Подача электроэнергии будет соответственно ограничена. Изымаются все драгоценные металлы и ювелирные изделия. Подлежит добровольной сдаче и конфискации вся женская одежда, за исключением одного комплекта носильных вещей. Все попытки нарушения установленных мною правил будут караться незамедлительной смертью, невзирая на возраст нарушителя. А теперь передаю слово моему фавориту, капитану военно-морских сил США Стиву Виндсору, — и, повернувшись ко мне, FHS властным жестом подозвала меня к микрофону.
Я ошарашенно молчал — так вот для чего меня вытащили из камеры-одиночки и одели в парадный мундир! А я и не знал, что вступил в должность ее фаворита…
— Говори! — приказала мне FHS, и я вдруг ощутил, как у меня в мозгу сами собой возникают слова «мы должны подчиниться мудрому руководству», «мы обязаны выполнять» и т. п.
Я возмущенно встряхнул головой и мысленно послал ей «Roger!» — конец связи. А себе сказал: всё, будь мужчиной, это твои последние слова жене, дочке, родителям и всей Америке.
И взял в руки микрофон.
— Гм… Дорогие американцы! — произнес я. — Братья и сестры! Что я могу сказать? История человечества кончилась. Но история каждого человека продолжается до тех пор, пока он жив. Я надеюсь, что те, кто выживет, начнут все сначала. Молитесь Господу! God bless America!
[8]
Тут FHS выхватила у меня микрофон.
— Ты слишком умный! — бросила она сквозь зубы и вырубила эфир.
9
Двухметроворостый янычар в зеленой бархатной ливрее официанта бесшумно вкатил инкрустированную золотом тележку с двумя большими тарелками, накрытыми куполообразными серебрянными крышками.
Если бы я не знал, что нахожусь в плену у инопланетян на их гигантском, как океанская гавань, звездолете, я бы решил, что обедаю в гостях у Генриха IV или у королевы Елизаветы. В огромном а-ля средневековом зале длинный дубовый стол был накрыт белой скатертью со сложным серебряным узором; на стенах, украшенных алебардами и другим холодным оружием, горели каделябры с настоящими восковыми свечами; а на двух противоположных краях стола было только два прибора и два дубовых кресла, причем мое — высокое и с подставкой для ног, чтобы я не был ниже хозяйки, сидевшей по другую сторону стола. То есть мы с ней обедали тет-а-тет и визави через длинный, метров восемь, стол.
Молча, не проронив ни слова и не сделав ни одного лишнего движения, лакей-янычар поставил одну тарелку передо мной, а вторую перед FHS, снял серебряные колпаки и тут же удалился вместе с тележкой.
Густой аромат куриного бульона воспарил над моей тарелкой прямо мне в ноздри, а посреди тарелки — глубокой и величиной с хорошее блюдо — лежал настоящий «кнейдлах» — так на нашем авианосце «Джон Кеннеди» наш главный кок лейтенант Аарон Шварцман называл мучнистые шарики-клецки, которые он готовил нам с пятницы на субботу. Сам он по субботам никогда на кухне не работал, то есть вахты не стоял, а еще в пятницу самолично варил на субботу огромный котел куриного бульона и лепил эти кнейдлахи из манной крупы. Хотя нам говорил, что это никакая не манка, а «манна небесная», и потому мы должны чтить их еврейскую субботу, как еженедельный праздник. Ну, мы и чтили — съедали чуть ли не по ведру этого наваристого куриного бульона и еще по дюжине этих кнейдлахов в придачу. После чего даже стальные переборки кают дрожали и вибрировали от нашего храпа…
И таким же бульоном, но меньшими порциями, он выводил нас из голодания после наших десантирований на «зараженные местности».
Каким образом FHS узнала про такой способ выхода из голодания и где ее повар взял рецепт еврейского куриного бульона, я понятия не имею. Впрочем, евреи такая древняя нация, что таким бульоном они могли кормить инопланетян и во время их первого, миллион лет назад, пришествия…
Честно скажу, думать обо всем этом я в тот момент не стал. Я не ел несколько суток, а потому буквально набросился на этот бульон, не обращая внимания на холодные (или презрительные?) взгляды FHS с другого конца стола. После моего бунта на капитанском мостике, когда я отверг ее телепатические приказы, FHS не сказала мне ни слова и ничем не выдала своего возмущения, хотя я уже был готов к самой жестокой, а то и смертельной расправе. С женщинами, даже земными, никогда не угадаешь их реакцию на наши мужские слова и поступки. Так что уж говорить об инопланетянках!
Торопливо, ложка за ложкой я заливал этот куриный бульон в пустые емкости своего желудка, кромсал ножом большой, как теннисный мяч, желтый кнейдлах и отправлял в рот…
Что вам сказать? Да, я уснул, даже не доев до конца свою тарелку.
Я знал, что не имею права уснуть за столом на глазах у этой инопланетной суки. Но каким бы интеллектом мы ни обладали и каким бы правилам этикета нас ни учили родители и адмиралы-наставники военно-морской академии в Аннаполисе, штат Мэриленд, физиология зачастую выше интеллекта — особенно когда вы имеете дело с хорошей едой! В этом случае кровь решительно покидает голову и отправляется в желудок, а мозг, потеряв кровоснабжение, отключается.
