— А что? Разве появлялся? Ну что вы молчите? Ваше молчание наводит на нехорошие размышления.
На миг хорошенькой служанке показалось, что человечек из Адмиралтейства похож на хозяйского кота: глаза полузакрыты, а то вдруг и блеснут любопытством. Но она уже не могла остановиться, ее так и распирало от желания высказаться.
— Да ладно. Подумаешь, тайна! Просто хозяин не любил, когда я языком болтаю. Говорит: «Уволю». А я не хочу терять это место. Правда ваша. Как уехал француз, так и не появлялся. А хозяйка добрая. Подарки мне дарит. На Троицу свое платье подарила. Не новое, конечно. Огромное платье, я вам скажу, таких, как я, в нем трое уместится, но зато кружева и пуговицы не спороты, а по подолу золотая тесьма. Я платье перешила, теперь в самый раз. Не стыдно на люди показаться. А брат ихний подарил мне сережки синенькие, говорит, из самой Голландии привез. Врет небось. Хотя может, и правду говорит, он капитан, под парусами ходит. Такой озорник! Чуть что, обхватит меня вот здесь и ну целовать. Я, конечно, не даюсь, я девушка строгая…
Опасения Циммерманов теперь были понятны агенту. Эта девица кого хочешь заговорит. Но Петров не затыкал чистый поток, вдруг среди словесных струй мелькнет золотая рыбка. Пока не мелькнула.
— Чей брат-то, — не выдержал Петров, — хозяйки или хозяина?
— Хозяина, тоже немец и фамилия Циммерман. Он отдельно живет на острове. Такой насмешник. Он и сказал мне, чтоб я прикусила язычок и не болтала ничего про Шамбера.
— А где сейчас этот брат, ну, моряк?
— Уплыл, я думаю.
— Уплыл и дом продал?
— Зачем — продал? Летом он всегда в плавании, а дом порожний стоит. Младший-то Циммерман странный такой, живет совсем отшельником, место глухое, рядом — никого. Туда и добраться-то можно только на лодке. А жениться не хочет, говорит, женщин не любит. Как бы не так, не любит… — служанка звонко рассмеялась. — Как начнет ручищами лапать… Мыза-то у него неказистая, право слово, лачуга. У брата жить не хочет. Говорит: «Вот ужо заработаю денег, так и куплю справный дом». Но, по-моему, он в России не останется, ему здесь не приглянулось.
— А вы в той мызе на острове были?
Служанка независимо повела плечами:
— Один раз была. Хозяева вот так же в отлучке были. Поехали, говорит, кататься. Я это катание на всю жизнь запомню. Долго плыли. Малая Нева это ведь только название, что малая, а волна там очень даже приличная бывает. Неприглядное место. Рядом деревня рыбачья, и та веселее. А у капитана моего вокруг одни камни. Хорошо, хоть сосна на берегу выросла, было за что лодку привязать. Правда, он потом причал построил.
— А как название острова?
— Точно не знаю, но, кажется, Петровским прозвали. Длинный такой…
Вот и весь улов. Агент для очистки совести еще наведался в пару домов. Ответ был один. О Шамбере никто ничего не знал.
«Может, хватит мне искать вчерашний день?» — думал маленький сыщик. Но природная добросовестность заставила его проверить все квартиры. Так дошла очередь до Сидорова.
3
Помнит ли читатель унтер-офицера Сидорова? Да, да, того самого, кто устроил нападение на князя Козловского у театра полтора года назад? Это он назвался «Доброжелателем» и оценил свою откровенность в пятьдесят рублей, а потом под нажимом Родиона разоткровенничался сверх меры и заработал еще два рубля.
Все эти подробности Петрову не были известны, он знал унтер-офицера совсем с другой стороны. Ранее агент проследил, как Шамбер наведывался в скромное жилище Сидорова. Теперь Петрову предстояло самому завести с ним знакомство. Время для посещения он выбрал вечернее. Дом бакалейщика Фанфаронова нашел без труда. Бакалейщик встретил щуплого незнакомца неприветливо.
— А зачем тебе нужен унтер-офицер?
— По делам службы.
— Так и ищи его по службе во дворце. Нет его дома.
— Позволите обождать?
— Не позволю. Откуда я знаю, кто ты таков? Обчистишь дом, а потом тебя ищи-свищи.
— Я могу документы показать.
До документов дело не дошло. Вид Петрова, может быть, и не внушал доверия, но и опасения не вызывал. Хозяин смилостивился, пустил гостя в комнату, но на всякий случай запер не только входную дверь, но и ставни.
— Только свечу не зажигай. Далеко ли до пожара.
Время тянулось медленно. Хуже нет на свете, чем ждать и догонять. Так, во всяком случае, все люди думают, но только не Петров. Вся его служба протекала под лозунгом — умей ждать! Для простоты агент завалился на жесткую, но удобную широкую лавку с изголовьем и заснул. Однако звук дверного колокольчика он услышал первым, и когда уставший, хмельной и в дым проигравшийся в квинтич унтер-офицер ввалился в комнату, Петров уже сидел на лавке в полной боевой готовности.
— Кто таков?
— Представитель закона, — строго ответил Петров. — Зажгите свечу и посмотрите документ.
— А что от меня нужно представителю закона?
Сидоров был груб и не скрывал этого. Он честно служит, нареканий не имеет, и опасаться ему нечего. Ощупью нашел шандал, зажег свечу. Рожа мятая, усы обвисли, физиономия его, круглая, как блин, с носом пуговкой напоминала циферблат. Но все изменилось, когда Петров произнес имя «Шамбер». Тут унтер-офицер даже отрезвел слегка, приосанился и произнес поспешно, слишком поспешно:
— Не знаю я никакого Шамбера и знать не хочу.
— А зачем же он к тебе шлялся? Я понимаю, это давно было, вот ты и запамятовал. Я знаю, что ты с Шамбером дружбу водил.
— Ошибаетесь, — сухо сказал Сидоров, на всякий случай переходя на «вы». — Путаете меня с кем-то.
Далее Петров говорил по чистому наитию, ему запало в голову оброненное Фанфароновым слово «дворец», и агент за него уцепился.
— А еще нам известно, что ты у оного Шамбера состоял на службе и доносил ему…
— Да что я мог доносить-то? — перебил гостя Сидоров, в голосе его появились плаксивые ноты.
— А дворцовая жизнь всем интересна, тем более иностранным агентам. Иной за то, чтобы узнать, будет ли завтра царская охота или отменили ее, готов хорошие деньги заплатить. А деньги ведь тебе нужны, а?
Сидоров меж тем судорожно искал жбан с брагой. Ведь была же где-то под рукой! Там и осталось всего ничего, но горло смочить хватит. А когда горло смочишь, то и мозги прочистятся. На подоконнике нет, на столе тоже не видно.
— Че тебе надо-то?
Жбан сыскался за сундуком. Пьянящая влага забулькала в горле.
— Правду надо, — жестко сказал Петров. — Скажешь правду, и расстанемся. Врать начнешь, будешь давать показания в Тайной. Я из тебя всю душу вытрясу. Ты этим летом Шамбера видел?
— Ну?
Иной бы человек мог счесть такой ответ отрицательным, но агент Петров сразу все понял и взял быка за рога.
