Книга Хозяин морей. На краю земли, страница 37. Автор книги Патрик О'Брайан

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хозяин морей. На краю земли»

Cтраница 37

— Прошу прощения! — прокричал отец Мартин, пытаясь перекрыть адский шум. — То есть я хотел сказать: «полундра!». Так выражаются моряки, когда падает какой-то предмет. Хватайтесь за кофель-планку!

Минут десять «Сюрприз» мчался вперед под зарифленным фор-марселем, и как только ветер немного стих, матросы стали расстилать паруса и тенты, а также доставать бочки. К сожалению, гроза быстро израсходовала свои силы, напрасно залив палубу, а часть содержимого грот-бом-брамселя, натянутого между стойками полубака, куда для веса были положены ядра, пролилась, когда мистер Холлом, погруженный в свои мысли, развязал не тот узел.

И все-таки за этот короткий промежуток времени удалось собрать воды дней на восемь — очень чистой. Все женщины, даже заморенная морской болезнью миссис Лэмб, наполнив сыскавшиеся лохани и ведра, первым делом замочили свои панталоны. Лучше всего было то, что шквал сопровождался устойчивым ветром — первым дуновением зюйд-остовых пассатов.

Разумеется, за такие блага надо было расплачиваться. Рассохшиеся палубы превратились в решето, и на «Сюрпризе», весело мчавшемся вперед, звонко раздавалось эхо капели, пробивавшейся до самой нижней палубы и трюма, отчего промокли все продукты, кроме помещенного в обитое цинковыми листами хранилище хлеба, все каюты и подвесные койки. Не успело тропическое вечернее солнце внезапно нырнуть в воду, как жаркий, спертый воздух наполнился запахом плесени. Плесень синяя, зеленая, а иногда пятнисто-серая появилась на книгах, одежде, обуви, судовых приборах, суповых брикетах и, разумеется, на мощных бимсах, под которыми все спали и о которые все, кроме капитана, то и дело бились лбами. Это объяснялось не тем, что Джек Обри был приземистее остальных (ростом он был свыше шести футов), а тем, что подволок в его каюте был выше. Вернее, в каютах, поскольку у него их было три: помещение, расположенное по левому борту, через которое проходила нижняя часть бизань-мачты, где располагалась тридцатидвухфунтовая каронада и где он трапезовал, если число гостей не превышало четырех-пяти человек; спальня его находилась на правом борту, а по корме — великолепная, просторная каюта, занимавшая всю ширину корабля и освещаемая чудным, изогнутым, с наклоном внутрь широким окном из семи секций. Это было самое просторное, светлое, излюбленное помещение на корабле — владения Киллика, которое постоянно драили, протирали, скоблили и полировали. В нем пахло пчелиным воском, чистой морской водой и свежей краской.

— Может, помузицируем сегодня вечером? — предложил Стивен, вылезая из своей зловонной конуры.

— Избави бог, — вскричал Джек. — Пока дует этот божественный зефир, мне нужно управлять кораблем, находиться на палубе.

— Судно поплывет и без вас, у вас, слава богу, превосходные офицеры, и они в любом случае стоят на постах, по вахтенному расписанию.

— Вы совершенно правы, — отозвался Джек. — Но при особых обстоятельствах долг капитана находиться на палубе, заставляя корабль двигаться вперед хоть усилием воли, хоть, простите, пердячим паром. Вы можете сказать, что это все равно что купить пса и самому лаять у ворот конюшни…

— После того как конюшня заперта, — добавил Стивен, подняв руку.

— Вот именно. После того как конюшня заперта вами же. Но, видите ли, помимо неба и земли, существует кое-что еще. Стивен, располагайтесь-ка у меня в каюте и играйте сами. А может, пригласите отца Мартина или займетесь транскрипцией Скарлатти для скрипки и виолончели?

— Нет, спасибо, — отозвался Стивен, который не любил оказываться в роли явных любимчиков, и исчез в душной кают-компании, чтобы сыграть на полпенни в вист вместе с капелланом, мистером Адамсом и штурманом. В этой игре была необходима особенная внимательность, поскольку там же Говард — офицер морской пехоты — учился играть на немецкой флейте по самоучителю и извлекал из этого инструмента самые чудовищные звуки. Рядом с ним Моуэт декламировал отрывки из «Илиады». Читал он негромко, но с огромным наслаждением, так что доктор Мэтьюрин ничуть не расстроился, когда фельдшер позвал его на вечерний обход больных вместе с мистером Хиггинсом.

Стоявший на палубе капитан Обри откусывал от куска остывшего горохового пудинга, который был у него в одной руке, а другой он держался за задний грот-брамштаг. Джек и впрямь действительно способствовал продвижению корабля и сокращениями мышц живота, и постоянным усилием воли, и другими, гораздо более важными, методами. Совершенно верно, у него были знающие офицеры, а в особенности Пуллингс и Моуэт, которые изучили дорогой их сердцу фрегат как свои пять пальцев. Но капитан знал свой фрегат гораздо дольше — он вырезал инициалы «Д. О.» на клотике фок-мачты еще в ту пору, когда был непослушным юнгой — и без ложной скромности мог заявить, что управлял «Сюрпризом» гораздо лучше остальных.

С таким же успехом Джек мог бы скакать на норовистом коне, которого сам выпестовал. Хотя он никогда не выбирал трос и не сжимал в руках штурвал (за исключением тех случаев, когда ему хотелось ощутить вибрацию пера руля и определить точный угол, при котором оно начинало работать), у него был послушный экипаж — люди, вместе с которыми он добывал великолепные призы, скрывался от заведомо превосходящих сил противника, благодаря которым он чувствовал корабль как бы продолжением своего тела. Он давно отказался от всякой показухи, от того, чтобы плыть с зарифленными марселями, как делал это в первые дни похода. Теперь «Сюрприз» рассекал мрак ночи, мчась на всех парусах, в том числе верхних и нижних лиселях, и пока что они выдерживали нагрузку. Что касается матросов, то большинство из них понимало, что это еще один случай, когда им приходится иметь дело с превосходящими их силами, силами природы: недаром они заметили, что капитан сохранил первые бочки недоброкачественной дождевой воды. Тем более что от вездесущих вестовых они узнавали о всех беседах в капитанской каюте и кают-компании, да и сами подслушивали разговоры начальства на шканцах. Даже последние упрямцы и самые тупые дундуки поняли, что надо во что бы то ни стало вырваться из штилевого капкана: недаром лучших рулевых вне очереди ставили на руль, штурман был на палубе каждую вахту и настойчиво напоминал, что нужно ставить кливеры и стаксели с молниеносной быстротой.

Джек Обри стоял на шканцах и на рассвете, используя каждый вздох океана, каждое дуновение ветра для того, чтобы корабль продвинулся немного дальше, чтобы он развил чуть большую скорость. Ветер зашел к югу настолько, что «Сюрпризу» пришлось идти в самый крутой бейдевинд, отчего задние шкаторины косых парусов вибрировали. С восходом солнца ветер значительно усилился, и теперь корабль показывал, на что он способен, идя круто к ветру. Руслени подветренного борта скрылись в великолепной пене носового буруна, белая полоса изгибалась вдоль борта такой глубокой кривой, что обнажилась медная обшивка средней части днища, за кормой расстилалась широкая прямая полоса кильватерной струи. Каждые пять минут фрегат проходил морскую милю. Пригласив зевак и вызвав обе подвахты, капитан выстроил их вдоль фальшборта с наветренной стороны, чтобы придать судну остойчивость, поставил грот-бом-брамсель и продолжал стоять, вцепившись в снасть, чтобы не скатиться с палубы. Промокший до нитки, с исхудалым лицом, заросшим ярко-желтой щетиной, он выглядел невероятно счастливым.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация