Новый начальник артели Нефер с позволения писца некрополя предоставил мастеровым многодневный отпуск по случаю своего вступления в должность, и все радостно праздновали его назначение. Однако время гуляний подходило к концу, и Молчун обдумывал планы ремонта и реставрации самых древних гробниц селения, И вот на самой заре в дверь его дома постучался Нахт Богатырь.
— У великих врат ожидает посланец визиря… Ему нужен кто-нибудь из начальства, и как можно скорее.
Кенхир еще не проснулся, начальник левой артели Каха хворал. Встревоженный Нефер поспешил к воротам. Там его ждал гонец.
— Ты старший мастер?
— Я руковожу правой артелью.
— Вот послание, которое ты сообщишь всем обитателям селения: сокол взлетел к небесам, и другой сокол воссел на его место. На престол Египта взошел новый фараон.
Вестовой вскочил на коня и унесся прочь.
— Что стряслось? — спросил Нахт Богатырь.
— Буди народ. Пусть соберутся на площади у храма и стар и млад. Больным пусть помогут подняться и дойти.
Нефер пошел за женой. Она уже встала и готовилась выйти из дома.
За считанные минуты вся община была в сборе. Кенхир припухшими от сна глазами оглядывал толпу и был готов наказать того, кто разбудил его почем зря.
Нефер сделал знак рукой, и стало тихо.
— После шестидесяти семи лет царствования, — объявил он срывающимся от нахлынувших чувств голосом, — Рамсес Великий покинул эту землю, дабы воссоединиться с солнцем, от которого он произошел.
Жители селения были ошеломлены.
Нет, Рамсес Великий не мог уйти. Он жил так долго, что смерть должна была забыть про него. И все же царь покинул землю, оставив свой народ, который без него ощущал себя брошенным и потерянным.
Кенхир отвел Нефера в сторону:
— Мумификация продлится семьдесят дней. Все это время ты со своими рисовальщиками будешь работать в обители вечности Рамсеса, чтобы завершить ее убранство согласно воле самодержца, переданной нам в запечатанном папирусе. Этот документ я доверю тебе, — и только ты один сможешь его прочесть.
— А почему товарища моего Кахи не будет вместе со мною?
— Ему здоровье не позволяет, и потому тебе, Нефер, придется взять на себя и его обязанности. Ты — старший мастер братства, Нефер; ты познал тайны «Дома Золота», и ты способен преобразить гробницу в обитель воскрешения.
Да мог ли Молчун подумать даже, что на плечи его возложат столь высокие обязанности? Такое тяжкое, такое ужасающее бремя, что сводит живот и сжимает горло. Именно ему, и никому иному, доверено положить последний камень в здание, назначение которого — обеспечить бессмертие Рамсеса Великого.
Вся верхушка фиванской знати собралась в поместье у Мехи на торжественный ужин, но сам хозяин не спешил выйти к гостям, дожидаясь в своих покоях последних известий из столицы страны, Пи-Рамсеса.
И вот наконец командующий появился в зале для приемов.
— Наш новый фараон — Мернептах, что означает «Возлюбленный Птахом», — объявил он. — Мернептах возведен на престол живых и помазан на царствование над Обеими Землями. Он будет исполнять обязанности верховного жреца во время погребения Рамсеса.
— Да живет наш новый фараон долго! — воскликнул Абри, который спешил обозначить свое присутствие на пиру.
«Этому Мернептаху шестьдесят лет, — подумал командующий, — вряд ли он процарствует долго».
Мехи постарался собрать как можно больше сведений о преемнике Рамсеса: говорили, что он властен, требователен, неприступен, привержен традициям, по природе нелюдим, ходатайства придворных пропускает мимо ушей. Словом, полная противоположность такому самодержцу, который бы устроил главного казначея Фив.
Однако таким он был, живя в тени Рамсеса. Власть его изменит, появятся пороки и слабые места. Огорчительнее всего его преданность Птаху, богу ремесленников и Места Истины… Но будет ли Мернептах придерживаться тех же взглядов на роль селения, что и Рамсес?
Коли так, придется попотеть. Но никогда прежде Мехи не чувствовал себя таким могущественным: разве нет у него крепких союзников да еще и лазутчика в стане врага? К тому же Мернептах далеко и не так любим народом, как Рамсес. Составить заговор против нового царя… Почему бы нет?
На нового владыку сейчас наверняка навалятся большие и малые заботы, надо будет укреплять свою власть, и потому он будет вынужден не покидать Пи-Рамсес, а столица эта — в Дельте, вдали от Места Истины.
Так почему бы фараону не довериться фиванским властям? Ему же невдомек, что на самом деле все они в руках у Мехи.
Мастеровые не ожидают нападения, а новый враг могуч и решителен, так что они даже не успеют подготовиться, чтобы отразить удар.
Час Мехи настал.
— Не уверен, что это правильное решение, — сказал художник Шед Избавитель с явным недовольством в голосе. — Работа срочная, и чтобы завершить украшение обители вечности Рамсеса подобающим образом, нужны опытные рисовальщики, а о Панебе такого не скажешь.
— Судя по докладам его наставников, он вполне зрелый мастер, — возразил Нефер.
— Не хотел бы тебя обижать, но узы дружбы, связующие вас, не должны вредить делу.
Лицо Нефера посуровело — таким начальника артели художник никогда не видел.
— Положение старшего мастера обязывает меня избегать какого бы то ни было лицеприятия. И поэтому я принимаю решения, не считаясь с моими личными привязанностями. Будь Панеб и впрямь несведущ, я бы отстранил его от дела.
Шед Избавитель загадочно улыбнулся.
— Да, похоже, что многие из нас насчет тебя ошибались. Ты обнаруживаешь в себе задатки уверенного руководителя… Что ж, братство от этого только выиграет. Ты приказываешь, я повинуюсь. Панеб может рассчитывать на мою помощь.
— Ступай и скажи ему об этом сам. Мы отправляемся в Долину царей сегодня же вечером, со всеми необходимыми инструментами.
— Я прослежу за тем, чтобы у нас ни в чем не было недостатка.
Вновь приняв обычный для себя высокомерный вид, Шед Избавитель удалился.
И вдруг Нефер понял, что он уже смотрит на художника по-иному. Да и на остальных мастеровых тоже. Еще вчера это был его товарищ; сегодня же Нефер должен руководить, задавать тон и направление в работе, находить выход из затруднительных ситуаций, которых всегда хватает — только успевай со всем справляться.
Селение же, узнав, что новым фараоном стал Мернептах, встревожилось. Одни полагали, что Мернептах будет не слабее Рамсеса, другие считали, что очень скоро ветер переменится, третьи ожидали невзгод, полагая, что народные волнения неминуемы. Но Нефер сохранял спокойствие: он объявил, что для братства ничего не переменилось и что оно должно, по обычаю, готовить последнюю обитель царя ко дню его погребения.
