— Ты уверен? — в голосе правителя слышалось зловещее злорадство.
59
Безутешный Камос рыдал над бездыханной Анат, сжимая ее остывшую руку.
Усач не ушел на речное дно. Его вовремя оттащили от борта, но он по-прежнему лежал без сознания, истерзанный и окровавленный. Кошечка в ужасе осматривала его раны. Хвала богам, смертельных нет! Только левое ухо разрублено.
— Скорей, принеси обезболивающее!
Помощник подал целительнице маленький круглый сосуд с особым, весьма действенным снадобьем, в состав которого входил опиум. Кошечка влила несколько капель в приоткрытый рот Усача. Теперь ее возлюбленный несколько часов будет спать, не чувствуя боли.
Она обмакнула полотняный лоскуток в смолу явора и обтерла рану. Лезвием кинжала аккуратно отрезала клочья содранной кожи. Затем сшила ухо льняной нитью, ловко орудуя тончайшей бронзовой иголкой.
— Думаешь, срастется? — усомнился Афганец.
Кошечка обиделась всерьез.
— Все срастается, если сшила я. Подойди-ка! Что у тебя с плечом? Рваная рана? Сейчас и тобой займемся.
Афганец вдруг медленно осел на палубу. Его тяжело решило, и, хотя он держался до последнего, боль взяла свое.
Фараон смотрел, как тело его самоотверженной подруги заворачивают в погребальные пелены. Его сердце рвалось на части.
— Разворачивайся к Аварису! Назад! — внезапно приказал он.
— Люди устали. У нас много раненых, — попробовал вразумить его градоначальник Эмхеб, который и сам едва держался на ногах.
— Покажем гнусным гиксосам, что с нами так просто не справишься!
— Государь, опомнись!
— Пусть воины умоются, облачатся в чистые одежды и готовятся к бою. Мы снова атакуем Аварис!
Флотоводец Хонсухотеп послушно подал знак другим баркам.
Кошечка, закончив перевязку, подбежала к градоначальнику в испуге.
— Что случилось?
Тот бессильно опустился на груду свернутых канатов.
— Мы возвращаемся. Гиксосы празднуют победу и не ждут нас. Яннас не готов к обороне города. Фараон хочет воспользоваться этими преимуществами. Захватить их врасплох.
— Но их по-прежнему больше! У нас столько раненых и убитых.
— Это так, — согласился Эмхеб.
— Яннас — опытный воин. Его врасплох не возьмешь.
— Все верно.
— Значит, мы идем на верную смерть?
— Правильно, моя умница.
Дозорные в Аварисе решили, что им мерещится. Должно быть, от жары и ярких бликов на воде что-то приключилось с глазами.
Вот и в пустыне многие видят миражи. Не мог же египетский флот обратиться вспять?
Добро бы одна барка, а то весь, целиком!
Яннас как раз объяснял военачальникам, как оградить столицу от следующего нападения. Тут ему сообщили, что египтяне снова идут на приступ.
— Смелый мальчик! — одобрил флотоводец. — Прет на рожон. Хочет победить во что бы то ни стало. Впрочем, ему это не удастся. В его годы, помню, я был таким же безрассудным и неукротимым.
— Он вправду опасен? — забеспокоился один из присутствующих.
— Конечно, нет. Он просто себя погубит. Ведь Камос не знает, что у меня на севере вблизи Авариса есть еще корабли. Они не участвовали в битве. Мои воины полны сил и готовы к бою. А египтяне измучены до предела.
Стоя на носу передового судна, Камос думал о матери.
Он ни минуты не сомневался, что царица одобрила бы его решение и сама бы так поступила. Гиксосов поразит возвращение египтян как гром среди ясного неба. Кто мог бы предположить, что они так упорны и стойки?
Он чувствовал, что все вокруг, от простого воина до флотоводца Хонсухотепа, считают его безумцем. И все-таки они пойдут за ним до конца.
— Нас заметили с башни, — предупредил Камоса флотоводец. — Прикажешь прибавить ходу?
Но фараон не смог ему ответить. На лбу у него выступил холодный пот. Небо вдруг опрокинулось и слилось с водой. Он пошатнулся.
— Государь! Что с тобой, тебе плохо?
Голова кружилась так сильно, что царь едва не упал. Хонсухотеп поспешно подхватил его, затем усадил прямо на доски палубы.
— Ты ранен, государь?
— Нет, не помню, нет.
— Я позову Кошечку. Сейчас все будет хорошо.
Откинувшись навзничь, фараон тяжело дышал.
Целительница не обнаружила ни единой раны.
— Странная болезнь, я такой не знаю. Отнесите фараона в тень и дайте ему воды. Пусть отдохнет.
— Подавать сигнал к наступлению?
Камос не сразу понял обращенный к нему вопрос. Он совсем позабыл о битве. В голове стоял туман. Язык не ворочался.
— Нет, флотоводец. Уходи от Авариса. Плыви к Фивам.
— Египтяне вновь отступили, — доложил Яннасу дозорный.
Тот был явно разочарован.
— Прикажешь преследовать врага?
— Ни в коем случае. Они явно нас дразнят, заманивают в ловушку. Дерзко возобновил атаку и думает, что я такой же мальчишка и тотчас погонюсь за ним. Наверняка с юга подошла Яххотеп. Затаилась, пантера, и ждет, пока мы попадем к ней в когти.
— Жду других приказаний.
— Очистите гавань от трупов. Похороните всех. И держите ухо востро. Если противник появится вновь, немедленно сообщите мне.
Яннасу предстоял нелегкий труд. Привести в порядок здешнее разложившееся войско. Избавить его от тлетворного влияния Хамуди и его прихвостней. Совсем избавиться от мерзкого казначея не удастся. Правитель ему доверяет. Он ловок и хитер. Пусть ведает хозяйством и ловит изменников. Но в войну не вмешивается. Тут царит флотоводец. Апопи придется признать, что египтяне — не сборище трусов и глупцов. Верхний Египет ополчился на Нижний, юг сражается с севером. Полно играть. Пора взяться за дело.
Военный флот двигался быстро, а торговый медленно. Поэтому Хонсухотеп без труда догнал грузовые барки, нагруженные драгоценностями из Авариса.
Во всех прибрежных селениях передовое судно встречали радостными криками и песнями. Прошел слух, будто гиксосы повержены. Да здравствует всепобеждающая белая корона Верхнего Египта! Все пировали и плясали. Смеялись, играли на флейтах. Наконец-то великое Солнце одолело тьму!
Когда они подплывали к крупным городам: Мемфису, Ахмиму, Гермополю, Кусам, фараон через силу вставал, чтоб показаться подданным. Видя их радостные счастливые лица, он верил, что исцеление придет. Но сейчас же его одолевало головокружение, ноги подгибались, он падал без сил и долго-долго лежал, простершись, не в силах ни встать, ни уснуть.
