Минос вернулся к себе раздосадованный и огорченный.
Ясно одно: страх связал его сообщника по рукам и ногам. Даже если представится благоприятная возможность, он ей не воспользуется. Придется действовать самому. Вся надежда на критян, его земляков, вынужденных прозябать в этом мрачном проклятом городе. Пока правитель гиксосов жив, им не видать свободы!
Ветреница следовала за Миносом с предельной осторожностью. Боясь, что он заметит ее, красавица надолго затаилась и потеряла его из виду. Но звериное чутье не подвело ее и на этот раз. Она видела, как художник свернул в проулок, где его, вероятно, уже поджидал другой заговорщик.
Она могла бы подслушать их разговор, вскарабкавшись на крышу амбара. Однако побоялась, поскольку скат крыши был уж очень крутым. Чего доброго, свернешь себе шею.
Возвращаясь, Минос прошел совсем близко от нее, погруженный в раздумья, недовольный и мрачный. Важно другое: она разглядела лицо его собеседника. Сомнений нет. Художник действительно в сговоре с предателем, управителем царского дома.
Ужасное открытие жгло огнем. Минос покушается на жизнь ее брата. Обманывает, лицемерит. Она должна разоблачить его.
Флотоводец Яннас, невысокий, худенький казался добродушным, а в действительности был безжалостен и суров. Свято верил в непобедимость гиксосов и ни разу не отступил в бою. Не боялся самых свирепых врагов. Оставлял за собой горы трупов и не раскаивался. Но на этот раз Яннас предпочел послать вместо себя в Пер-Меджед одного из подчиненных. Сам он туда не поехал. Главе армии не пристало собственноручно исполнять такие приказы. Однако полностью уклониться от странного поручения он не мог, поскольку воинский долг требовал беспрекословного подчинения.
— Готово? — спросил он присланного гонца.
— Приказ выполнен в точности, господин.
— Было сопротивление?
— Никак нет!
— Где враг?
— Разведчики доложили, что он медленно продвигается в сторону Пер-Меджеда.
— Велика ли сила противника?
— Его армия немногочисленна, зато хорошо обучена и вооружена. И флот у них сильный. Впрочем, их дозорные не дремлют, так что нам не удалось подойти совсем близко.
— Готовьтесь. Скоро выступаем. Я не потерплю разгильдяйства.
В Лиште,
[10]
обезлюдевшем с приходом гиксосов, остались величественные пирамиды прославленных фараонов Среднего царства и «дома вечности» их приближенных. Здесь обитали исполненные мудрости души древних царей, и на каждого нисходили покой и умиротворение.
Вот их-то и задумал изгнать нечестивый и коварный Апопи.
— Отыщите вход в пирамиды, — приказал Яннас землекопам. — Нам необходимо добраться до саркофагов.
Пирамида Аменемхета I высотой более пятидесяти восьми метров располагалась в северной части некрополя. Пирамиду Сенусерта I высотой около шестидесяти одного метра окружали десять небольших пирамид-спутников. Хотя строители приложили немало усилий, чтобы никто не проник в «дома вечности», гиксосам удалось их осквернить и разграбить. По приказу Апопи они вынули мумии из саркофагов, разорвали пелены, сняли священные амулеты.
Итак, владыка гиксосов одержал верх. Прославленные предки Яххотеп и Камоса лишились силы и не смогут помочь египтянам. Их поражение неизбежно.
Расправу над останками древних фараонов сопровождало зловещее молчание. Флотоводец и его воины не привыкли сражаться с бессловесными мумиями. Многих поразило выражение кротости на их лицах.
— Мы все исполнили, господин, — доложил флотоводцу его помощник.
— Не совсем.
— Разве еще что-то нужно?
— Взгляни на пирамиды. Готов поклясться, они живые и угрожают нам возмездием. Мы их осквернили, но их мощь не уничтожили.
— Каков твой приказ?
— Я предпочел бы не оставить от них камня на камне. Впрочем, на это у нас нет времени. Впереди еще долгий путь.
49
Приближаясь к Пер-Меджеду, освободители Египта не сомневались, что им предстоит тяжелая битва с гиксосами. Воины с ужасом рассказывали друг другу о чудовищах-лошадях, послушных мысленным приказаниям Апопи, о копейщиках, одним ударом пронзающих сразу трех человек, о смертоносных колесницах, против которых бессильна даже магия царицы Яххотеп.
На передовом судне флотоводец Хонсухотеп вновь прощупывал дно Нила длинным шестом. Слух у него был исключительный, не хуже, чем у кошки. Он настороженно ловил малейший шорох, ожидая нападения с берега в любую минуту. Усач и Афганец хорошо знали эти места и глядели во все глаза.
— Пер-Меджед совсем близко, — Усач не на шутку встревожился.
— Однако никого не видно и не слышно, — проговорил Хонсухотеп. — Они наверняка устроили нам засаду.
— Существует лишь один способ узнать, что они замышляют: разведка боем, — сказал Афганец.
Хонсухотеп подал знак, и барки причалили к берегу.
Яххотеп и Камос согласились, что нужно послать к городу небольшой отряд, но не позволили Афганцу возглавить его.
— Ты опытный воин, талантливый военачальник. Тебя нужно поберечь. Лучше я пойду, — вызвался Усач.
— Ты останешься, — возразила Яххотеп. — Или ты забыл, что не менее опытен и талантлив?
— Царица, в разведку нельзя посылать желторотых юнцов! Без толкового командира мальчишки погибнут.
— Как, по-твоему, я толковый? — спросил Камос.
У Афганца и Усача глаза полезли на лоб от удивления.
Фараон низко поклонился матери:
— Царица, позволь мне пойти туда. Именно я, а не кто-то другой, должен вести воинов, если предстоит опасное сражение. Пусть увидят, что страх мне неведом, что я первым иду в бой и последним отступаю. И ты, и отец всегда вдохновляли войско своим примером.
Яххотеп поняла, что это не пустое бахвальство, не самонадеянность двадцатилетнего юноши. Человек, вполне сознающий свой долг военачальника и правителя страны, вынес зрелое решение.
Сердце матери сжалось от боли, но возразить было нечего.
— Если мне суждено погибнуть, — прошептал Камос, — уверен, ты продолжишь борьбу.
Молодой фараон с сотней воинов высадился на берег неподалеку от Пер-Меджеда. У реки засады не было.
Оставшиеся с нетерпением ждали вестей. Камос обещал, как только начнется битва, отправить Плутишку с кратким посланием.
Усач в волнении мерил шагами палубу.
— Голубя все нет! А ведь прошло немало времени.
— Может быть, это означает, что гиксосов они не встретили, — предположил Афганец.
