— Твой отец в царстве правогласных с фараонами древности. Мы должны исполнять его волю, бороться с врагами. Мне нужна помощь каждого воина, иначе нам не победить. И особенно помощь моих сыновей. Понимаешь?
Глотая слезы, Яхмос послушно отошел к брату, тот ласково обнял его за плечи.
Верховный жрец подвел Яххотеп к алтарю богини Мут. Это она некогда благословила юную царицу на невиданный подвиг, наделив ее могучей силой. Это она превратила обреченные на разрушение Фивы в столицу сопротивления.
Жрец увенчал Яххотеп диадемой, обвитой золотым уреем, в былые времена осенявшей чело Тетишери. Затем дал ей лук и стрелы.
— Царица, берешься ли ты разогнать тьму?
— Берусь.
— Да поразят твои стрелы север, юг, восток и запад.
Яххотеп взяла стрелу, натянула тетиву и выпустила стрелы сначала на восток, затем на север, на юг и на запад. Все в храме невольно залюбовались изяществом ее сдержанных движений.
— Боги благосклонны к тебе, царица. Вот анх, символ жизни, ты отныне ее охранительница. Вот скипетр, символ могущества, ты теперь наделена им.
Жрец поднес Яххотеп золотой т-образный крест с ушком и скипетр с головой длинноухого собакоподобного зверя, священного животного Сета.
Царицу пронзила сильная дрожь. Ей вручили судьбу целого народа.
Воины, чей лагерь находился в потайном месте, воздали последние почести погибшему фараону, и погребальная процессия двинулась к долине гробниц. Упряжь из четырех быков тащила саркофаг
[2]
на погребальной ладье, водруженной на деревянные полозья. Время от времени жрецы лили перед ладьей молоко, дабы облегчить ей путь в царство мертвых.
Поскольку страну захватили гиксосы, египетские искусства и ремесла были не в чести. Хотя фараону подобало куда большее богатство и роскошь, участники процессии несли самые скромные приношения умершему: праздничные льняные одежды, сандалии, амулеты, диадему, лук и палетку в форме развернутого свитка. К тому же в те трудные времена в Фивах не осталось ни одного великого зодчего. Всех, кто работал в царских мастерских в Мемфисе, за непокорство казнили захватчики.
За Яххотеп следовали ее сыновья, Тетишери, управитель царского дома Карис и главный смотритель житниц Хирей, он же — начальник тайной службы Фив, успешно выслеживающий и безжалостно карающий перебежчиков и шпионов. Отсутствовал только градоправитель Эдфу Эмхеб, который был вынужден немедленно отправиться в Кусы, чтобы воодушевить войска перед новым сражением.
Карис и Хирей с воинами водрузили саркофаг у входа в гробницу, крошечную и невзрачную в сравнении с огромными величественными пирамидами золотой эпохи Старого царства.
Прежде чем мертвого поглотит Владычица Западной Земли, следовало символически вернуть ему слух и зрение.
Верховный жрец подал Яххотеп священное деревянное тесло, но оно мгновенно переломилось в руках у царицы. Жрец был в отчаянии.
— Другого тесла у нас в храме нет. Это последнее из освященных при жизни Секненра.
— Саркофаг фараона не должен вечно стоять у входа в гробницу!
— Только священное тесло бога Упуаута, Открывающего Пути, спасет нас.
— Но оно далеко, в Асьюте. А там наши враги, — предупредил Хирей.
— Немедленно еду за ним! — решила царица.
— Смилуйся, повелительница! Одумайся. Ты не должна подвергать себя опасности!
— Мой долг достойно снарядить мужа в путешествие в царство правогласных, перед этим долгом все остальное — ничто. Если я пренебрегу им, нам не видать победы.
3
К северу от Фив, примерно в двух десятках переходов, находился древний город Асьют, посвященный богу Упуауту, Открывающему Пути. Военачальники повстанческой армии Афганец и Усач, у которых там были верные люди, посоветовали царице узнать, что происходит в захваченном гиксосами городе.
Следовало отправить туда Плутишку, лучшего из ручных голубей, преодолевавшего весь путь за два дня с невероятной скоростью, почти не отдыхая.
Летать над вражескими землями было опасно. Яххотеп могла лишиться незаменимого помощника, которому грозили стрелы гиксосов. Посылая голубя в Асьют, царица ласково рассказала ему обо всем и просила остерегаться лучников. Плутишка, белый с коричневыми пятнами, сидел неподвижно, внимательно вслушиваясь в слова хозяйки, лишь глазок искрился озорством. Потом захлопал крыльями и полетел. Решил, видно, что стрелы ему нипочем.
Однако третий день близился к закату, а голубя все не было. Напрасно Яххотеп вглядывалась в темнеющее небо.
Вдруг в сумерках ей почудилось, что она различает вдали своего посланца. Но летел он неровно, тяжело взмахивал крыльями, от прежней стремительной легкости не осталось и следа.
И все-таки Плутишка прилетел!
Сев хозяйке на плечо, голубь гордо протянул ей правую лапку с привязанным крошечным свитком папируса. Яххотеп заметила, что крыло у него в крови.
Царица отвязала от лапки послание, ласково погладила отважного гонца, поблагодарила, затем поручила его заботам Тетишери.
— Плутишку ранили стрелой. Пожалуйста, тщательно осмотри его крыло и поухаживай за ним.
— Рана неглубокая, — сказала наконец царица-мать, довольная осмотром. — Вот увидишь, через несколько дней Плутишка сможет летать как прежде.
В кратком послании указанного Усачом верного человека говорилось, что Асьют превратился в руины, уцелели лишь древние гробницы. Охраняет его небольшой отряд гиксосов, получающий оружие и провиант из оазиса Харга.
— В путь, — приказала Яххотеп.
Корабль прибыл в гавань Асьюта засветло. Плывя по реке ночью, путники боялись сесть на мель или наткнуться на гиппопотамов, которые в ярости могли разнести судно в щепы. Но и днем Нил был небезопасен: гиксосы рыскали повсюду.
Некогда оживленная гавань пришла в запустение. Кругом ни души, только развалившиеся барки и ветхие полусгнившие остовы у причала.
Весельчак и Северный Ветер не тревожились: будь рядом враг, они бы сразу почуяли его. Огромный пес первым соскочил на берег. За ним последовал осел. Потом высадились люди: царица, Усач, Афганец и десяток верных воинов с луками наготове.
Луна, благосклонная к Яххотеп, освещала им путь.
Отвесные скалы стеной заслоняли город. В них были вырублены гробницы. Путникам предстояло разыскать ту, где покоился верховный жрец бога Упуаута, Открывающего Пути, хранитель магического тесла, возвращавшего умершим зрение и слух.
— Будь я главой гарнизона гиксосов, я бы расставил дозорных именно здесь, на скалах, — заметил Афганец. — Лучшего места для них не найти.
— Сейчас мы проверим, есть тут дозорные или нет, — отозвался Усач. — И если окажется, что ты прав, гиксосов поубавится.
