— Так, значит, Крит уцелеет?
— Просто превратится в египетскую провинцию. Критяне станут нашими верными послушными союзниками.
— Как ты думаешь, повелитель когда-нибудь отпустит меня домой?
— При условии, что я скажу ему: «Работа Миноса закончена». Но ты должен непременно взять меня с собой!
Голубоглазый художник глядел на нее с детской наивной доверчивостью.
— Ты ведь вправду его попросишь? Вправду? Ветреница разглаживала шелковистые кудри юноши.
— Не сейчас, конечно, нужно подождать. Но отчаиваться не стоит.
— Мы с тобой на Крите… Большего счастья и не представишь!
— Приди ко мне снова, Минос. И никогда не покидай меня, никогда!
16
В конце года военный лагерь в Фивах отпраздновал сразу несколько радостных событий: коронацию фараона Камоса, создание боевой флотилии, а также поставку нового вооружения, в превеликом множестве изготовленного лучшими мастерами. Армия освобождения наконец-то была готова выступить в поход на север, тем более что ее ряды за последнее время пополнились молодыми воинами, отлично обученными Усачом и Афганцем.
Жители Фив, Коптоса, Эдфу, Дендеры и окрестностей этих городов боготворили Яххотеп и всецело ей доверяли. Возможность победы над гиксосами больше не вызывала у них сомнений: ведь боги способны творить величайшие чудеса и обязательно придут на помощь законному царю Египта.
Воины, закаленные постоянными упражнениями, рвались в бой и мечтали лишь об одном: истребить побольше гиксосов.
— Я тоже иду бить врагов, — заявил матери Яхмос.
— Тебе же всего семь лет, а маленьким мальчикам не место на поле сражения, — возразила Яххотеп сыну.
— Мой старший брат теперь фараон, ему одному не справиться. Если меня не будет рядом, враги одолеют. Я нужен брату! Я тренировался с деревянным мечом.
— И даже стрелял из лука, я знаю. Но всякой воюющей армии необходим надежный тыл. Об этом всегда заботится опытный стратег. Пока твой брат в походе, следи за порядком в Фивах.
Яхмос серьезно задумался о столь ответственном поручении.
— Я должен готовить брату подкрепление, посылать ему оружие и еду?
— Именно так.
Малыш с важностью взглянул на мать.
— Я один отвечаю за весь город?
— Мы с тобой отвечаем. А ты уверен, что справишься?
— Конечно, справлюсь!
Яххотеп следила за тем, как грузят на барки оружие и припасы. Внезапно ее окликнул Хирей.
— Царица, мне необходимо поговорить с тобой с глазу на глаз.
Яххотеп поспешно подошла к нему, поручив присматривать за Яхмосом воспитателю, обучавшему мальчика военному делу.
Она решила, что начальнику тайной службы удалось наконец обнаружить предателя, виновного в гибели Секненра. Но ее надежды не оправдались. Хирей принес недобрую весть.
— Выступление армии нужно отсрочить.
— Что случилось?
— Многие наши военачальники больны. И большинство гребцов занедужило.
— В лагере эпидемия?
— Нет, заболевания у всех разные, но излечить их трудно.
Сильный порыв ветра растрепал волосы Яххотеп.
— Как отвратительно пахнет! — поморщилась она. — Можно подумать, что где-то рядом разложившийся труп.
На лице Хирея отразился ужас.
— Зловоние предупреждает о приближении незримых грозных посланцев богини Сехмет. Она разгневана и насылает болезни, чтобы истребить род людской.
— Но ярость богини войны и палящего солнца обрушивается на египтян лишь в последние пять дней уходящего года, когда прежнее миновало, а новое еще не народилось. Сейчас не время, опасная недобрая пора еще не настала!
— Значит, это правитель Апопи навел на город порчу. Поход на север придется отложить.
Смрад усиливался, в Фивах нарастала паника. Стало невозможно дышать, горожане попрятались в дома, воины отсиживались в казармах и в трюмах.
— Созовем военный совет, — сказала Яххотеп Хирею. — Пусть военачальники наведут порядок в военном лагере. Прикажи повсюду воскурять ладан.
— Но у нас не хватит ладана, царица!
— Тогда отправь грузовое судно в Эдфу и привези оттуда побольше терпентинового масла. Будем жечь его день и ночь, прежде всего в лечебнице.
Фараон Камос сошел с передового корабля на берег. Он был в полнейшей растерянности.
— Может быть, нам стоило бы куда-нибудь перебраться отсюда?
— Нигде в окрестностях Фив нет спасения от скверного запаха. Правитель Апопи наслал смрадный ветер в надежде, что мы задохнемся.
Тетишери первая вспомнила, какой обряд надлежит исполнить, чтобы обезопасить себя от злотворных миазмов. Следовало завязать левый глаз и тщательно вымыть пуп, ведь именно через него в организм проникает зараза.
Жителям Фив и воинам, обитающим в лагере, строжайше предписали следить за чистотой в жилищах и как можно чаще совершать омовения.
Даже Весельчака Младшего и Северного Ветра искупали и вычесали, спасая от болезни.
В последние пять дней перед началом нового года гнилостный запах усилился, и, несмотря на все меры предосторожности и добросовестный уход, многие больные умерли.
Год завершался, унося с собой десятки жизней. Что если проклятие Апопи истребит фиванцев и освободительное войско исчезнет? Некому будет встречать рассвет, никогда уже не поднимутся жрецы и жрицы на крышу храма, неся изображения крылатого солнечного диска и славя Харахти. А кто позаботится о священных статуях богов и фараонов, кто исполнит ежедневный ритуал, оживляющий их?
Нет, сдаваться нельзя. Камос и Яххотеп трудились без устали, обходили весь город, подбадривали каждого, убеждали не отчаиваться и упорно сопротивляться невидимому врагу. Всех потрясало мужество маленького Яхмоса. Он сохранял спокойствие, не понимая, отчего другие так напуганы, и лишь время от времени опрыскивал воздух душистым травяным настоем. Невозмутимость малыша отрезвляла многих.
На пятый день зловоние стало вовсе невыносимым, люди умирали десятками.
Согласно древним рукописям, существовало лишь два способа защитить себя от погибели. Либо нанести на полосу тонкой льняной ткани надпись: «Мы неуязвимы для порчи, злые чары нас не коснутся», завязать двенадцать узелков, повесить себе на шею и принести в жертву богине Сехмет хлеб и пиво. Либо зажечь как можно больше факелов и разогнать тьму.
Едва вступив на престол, Камос подвергся суровому испытанию, жизням подданных и его собственной угрожала опасность, но юноша сумел преодолеть страх и повел себя достойно, словно был уже взрослым воином, закаленным в боях. Фараон сам укреплял на стенах горящие факелы. Усач и Афганец вместе с другими военачальниками выполнили приказ Яххотеп, призвали подчиненных к порядку, и теперь с одобрением наблюдали, как царь обходит с факелами военный лагерь.
