— Это я, — привлекая внимание хлопками, сообщила та.
На секунду в душе зародилась зыбкая уверенность, что Клаус ошибся. Но так же мгновенно погибла под натиском воспоминаний.
— Ты очень изменилась. — И это было истинной правдой.
— Мы знакомы? — Берта близоруко прищурилась. — Подожди… Робин? Робин Бонни?
— Только я теперь Хаулинг, — поправила Би.
— Мама вышла замуж? — Прейвери энергично пожимала девочке руку.
— Да. — От неожиданно теплой встречи шпионка едва не забыла, зачем пришла.
— Заходи, — предложила Берта.
— Может, лучше погуляем? — замялась та.
— Попозже. — Она втащила гостью в комнату.
Пока Роберта Прейвери представляла «однокашницу» соседкам, Би шмыгнула к окну и распахнула форточку. Незнакомые девочки уставились на нахальную визитершу.
— Мне душно… клаустрофобия. — Робин ляпнула первое, что взбрело в голову.
— Тогда, пожалуй, лучше на улицу. — Берта выглядела обеспокоенной.
Она оделась поразительно быстро, сунула что-то в карман и махнула подружкам.
— Как ты жила все эти годы? — спросила Берта, как только девочки оказались на улице.
— Там тех лет! — отмахнулась Би. — Ничего интересного. Правда у меня теперь есть отец и сводный брат, оба Коноры Хаулинги.
— Здорово, — улыбнулась та. — А куда ты пропала?
— Меня перевели в Пансион при Ордене, — пояснила Робин, высматривая свободную лавочку.
— Везучая, — покачала головой Берта. — Без экзаменов сюда попала. А я засыпалась в прошлом году. Мерзкая тетка завалила на Истории Ордена. Бредс, конечно, разбирался в предмете, только преподавал не особенно хорошо.
— Что с ним сейчас? — Она напряженно высматривала в небе черную птицу.
— Умер года два назад, — сообщила Прейвери.
Крупный ворон опустился на ближайший к девочкам карниз и принялся чистить перья.
— А Калдор Нанс? — заволновалась Робин.
— В полном порядке, — заверила Берта. — Она теперь директриса, кураторство не берет. Тот пожар… многое изменил.
— Пожар? — ловко изобразив недоумение, уточнила Би.
— Пожар… — Девочка достала из кармана пачку и задумчиво вытянула зубами сигарету.
— На территории университетского комплекса курить запрещено. — Новая Берта разительно отличалась от старой.
— Чепуха, просто места надо знать, — виновато отозвалась она.
— Убери, — неожиданно для себя приказала Робин.
Роберта Анжела подняла на девочку глаза. Это был пронзительный тоскливый взгляд больной собаки. Она покрутила сигарету в пальцах и отправила обратно в пачку.
— Странно, что ты такая… дружелюбная со мной, — после паузы произнесла Берта. — Ты же от меня добра не видела. Если хочешь, я могу извиниться, правда. Но судьба меня уже наказала по полной. Дальше некуда.
— Что с тобой произошло? — Би понимала, что миссия состоит не в том, только жалость взяла верх над рассудительностью.
Прейвери снова открыла пачку, грустно заглянула в нее и запихала в карман.
— Самая поучительная из историй, — с горькой иронией ответила Берта. — Не могу рассказывать спокойно. Технически за мостом уже не территория комплекса?
По щекам Роберты скользнули горячие слезы, которые она тут же утерла рукавом.
— Ладно… идем. — Робин поднялась с лавочки и зашагала в сторону подвесного моста.
— Я как бы знаю, что травлю себя, — зачем-то стала оправдываться Берта. — Но мне уже все равно. У меня никого нет.
Чужие секреты сыпались на Би с самого детства, как из рога изобилия. Едва знакомые люди открывали ей души, а она принимала их боль. Так когда-то произошло и с Конором. Мама говорила, что на ней Господь поставил особую метку, что нужно слушать, прощать и помогать обрести надежду.
Каменные горгульи проводили студенток долгими взглядами. Берта и Робин медленно брели по дороге, усыпанной опавшими листьями. Роберта остановилась, оглянулась на закопченную громаду крепостной стены, достала свои сигареты и закурила.
— Не дыми на меня, — поморщилась Би.
— Прости. — Берта свернула на обочину.
— Ты собиралась о чем-то поговорить, — напомнила она.
— Да, — кивнула та. — Все изменил пожар, о котором ты не догадывалась. В одну ночь наша школа превратилась в пепелище. Страшный грохот разбудил весь город, а зарево пылало так, словно встало солнце. Под руинами нашли два трупа. А уже к обеду мою мать хватил удар. С тех пор она только бессмысленно вращает глазами и рычит, пуская слюни.
— Это ужасно, — прошептала Робин.
Берта ничего не ответила.
— Это было только начало, — продолжила она. — Когда отец понял, что мама не поправится никогда, он позорно сбежал, еще и обокрал нас. Так я осталась одна в первый раз. Хорошо, что ты ничего не знала. В пожаре погиб наш одноклассник. Никодемас. Он… нравился мне. Потому что не такой, как все. С ним вместе умер сторож. Странно, пыталась выяснить его имя, но не обнаружила ничего. Похоже, он был невозвращенцем. Трансумом без документов и прав. Беднягу закопали, как нищего. Я каждый год приносила цветы к камню с номерком. Тысяча шестьсот шестнадцать.
Девочка запнулась и смолкла на несколько минут.
— А я его не помню. — Ложь давалась тяжело, но этого требовали обстоятельства.
— Я тоже, — призналась Роберта. — Он — Человек! Как все, оказывается, просто. Если ты трансум, мы смотрим сквозь тебя и не замечаем. Когда даже уличных собак запоминаем и различаем.
Она достала следующую сигарету.
— Нашу школу отстроили заново. Восстала, как феникс из пепла. — Берта критически осмотрела землю и опустилась на корточки. — Точно ничего не произошло. И мы вернулись. Все. Такой наш глупый детский бунт против смерти. Нанс назначили директором, а нам сменили куратора. Из учителей в школу не вернулась Живье. Ходили слухи, что она выскочила замуж и сбежала за границу, чтобы забыть тот кошмар. Представляешь? Живье — и «замуж». Брр.
— Не представляю, — подала голос Робин, чтобы та снова могла продолжить повествование.
— Тут выяснилась, что у меня никогда не было друзей.
Прейвери многозначительно покосилась на Би, словно ожидая злорадной усмешки.
— Девчонки ненавидели меня, а мальчишки презирали. — Она вздохнула и закашлялась. — Все, кроме одного. Он угощал сладостями и приносил из дома вещи сестры, которые той малы или разонравились. После уроков мы вместе подрабатывали выгулом собак, а на выходных сторожили цветочный магазин. Мы… мечтали, что однажды поженимся и станем семьей.
— Вы поссорились?
Внезапно Берта разрыдалась. Она завалилась на бок, свернувшись клубком на бурой траве. Звериный рев драл гордо до хрипоты. Бедняжка выла, ломая руки. Когда уже казалось, что истерику не остановить, Роберта затихла. Она перекатилась на спину и уставилась в небо пустыми глазами.
