Эмьюз осторожно встала. Приятный шум в голове, как ни странно, совсем не мешал.
— Думала, будет хуже, — удивилась она.
— Хуже что? — не сообразил Боббертиджис.
— Это же спиртное. — Девочка кивнула в сторону бесполезной бутылки. — Мне мадам Тэсори целую лекцию прочла, чтобы я «не» и «никогда», а не то…
— Во-первых, лучше нас, карликов, никто на свете вина не делает. Оно мягкое, вкусное и после ничего не болит, — с нескрываемой гордостью объявил Боб. — Во-вторых, стал бы я поить тебя чем-то крепким? Это ж почти компот! В-третьих, ты Тень. Ходят байки, что вас вообще ничего не берет. Хотя, да… погорячились немножко. Авось не заметят.
Громкий голос вещал с холма, но языка Эмьюз не знала. Несмотря на это, чужие слова проникали прямо в душу и заставляли сердце биться чаще.
— О чем он? — осторожно спросила Тень.
— О жизни, семье, любви и всяком таком. — Боб сосредоточенно щелкал костяшками пальцев. — Не пугайся, только молитвы жрец прочтет на нашем. Из Ханниганов тоже почти никто его не понимает. Храбрость еще с тобой, или от волнения все мигом выветрилось?
— Трудно сказать, — подмигнула девочка.
Карлик бледнел посекундно. От висевшего в воздухе напряжения только искры не сыпались.
— Мы справимся. — Эмьюз ободряюще похлопала Боба по спине. — Я передумаю тебе помогать, если немедленно не сменишь траурную маску на подходящую случаю!
Боббертиджис одарил девочку полным ужаса взглядом, неловко поймал ее за руку и шагнул за порог.
Лужайка изменилась: на камне алтаря расстелили расшитое покрывало, больше похожее на длинное полотенце, чуть поодаль притаился оркестр, а посреди площадки стоял тучный карлик с длинной седой бородой, одетый в смешное, богато украшенное платье с широкими острыми плечами. Скамьи заполнили гости, а кому не хватило места, стояли по обе стороны от рядов.
Эмьюз сразу отыскала глазами Росарио и Сэра Коллоу. Для тетки поставили отдельный стул позади скамей. Дядюшка Джулиус сидел рядом с ней прямо на траве, но даже так возвышался над присутствующими. Он приветливо помахал девочке, за что тут же получил от мадам Тэсори тычок. Что именно Росарио говорила, при всем желании услышать бы не удалось, только судя по выражению лица, ничего хорошего. К счастью, Сэр Коллоу совершенно не обиделся, он виновато пожал плечами и выпрямился.
— Боги улыбаются нам в день единения, — произнес старый жрец. — Как после зимы приходит весна, за ссорой следует примирение — таков порядок вещей. Пусть два союза навсегда прекратят всякие распри между Вбочкуплюхлами и Ханниганами.
Эмьюз украдкой оглянулась на Росарио и Сэра Джулиуса. «Пожалуйста, помиритесь наконец», — прошептала она.
Под веселые трели тонкой дудочки на дорожке показалась процессия хихикающих карлиц в просторных белых одеждах. Похожие одна на другую девушки выстроились в ряд. Несчастный Боббертиджис буквально одеревенел, его ладонь похолодела и затряслась. Едва ли в такой ситуации имело смысл рассчитывать на условный знак. Но то ли Тень вжилась в роль любящей матушки, то ли вино действительно добавило ей храбрости, только на вопрос жреца девочка ответила неожиданно бойко.
— Мое разрешение будет получено, когда все незамужние дочери Ханнигана выйдут сюда, — объявила она.
Боб облегченно вздохнул, а по рядам прокатилась волна приглушенного ропота. Множество глаз недоуменно уставилось на Эмьюз. Растерявшийся жрец открыл рот, но не нашел, что сказать.
— Вы ее слышали? — Сноррибреннус встал со своего места и, хитро прищурившись, добавил: — Мне доподлинно известно, что в этой семье семь дочерей, а мы видим только шестерых. Сдается, многоуважаемый Йаредири Ханниган порывается нас надуть.
— Ни в коем случае! — По другую сторону прохода отец Иеремаи тоже поднялся на ноги. — Я ж о вас пекусь. Наша Бъеджа своим крутым нравом и острым языком способна распугать всех на милю вокруг.
— А мы не пугливые, — возразил тот. — Зови старшую дочку, не то рассержусь.
— Изволь. — Йаредири ловко поклонился, а из толпившейся с краю молодежи выскользнули два шустрых мальчонки и припустили по дорожке.
— Сразу бы, — усмехнулся Сноррибреннус. — А то получается, белые розы вот они, а про красную ни словом, ни полсловом. Так дела не делаются.
— Это чертополох, а не роза, уважаемый, — всплеснула руками румяная карлица. — Сами убедитесь.
— Так-то вы любите бедную девочку! Ох, придется у вас ее забрать. — По рядам прокатился хохот.
Тем временем мальчики вернулись. Они вели под руки ту самую Бъеджу, о которой Эмьюз столько всего узнала за последние несколько часов. Статная, стройная карлица вовсе не напоминала «бедную девочку». По сравнению с ней прочие сестры Иеремаи действительно блекли. Нет, были они так же хороши — черноволосы, синеглазы — но в этой девушке ощущалось нечто особенное.
Бъеджа потрепала провожатых по макушкам, повернулась к отцу и, подперев кулаками бока, ехидно так спросила:
— Что с вами, папенька? Нешто свою микстуру с настойкой перепутали? — остальные дочери Ханнигана тихонько прыснули.
— Цыц! — шутливо прикрикнул Йаредири. — Меня тут по твоей милости чуть в мошенники не записали. Иди, постой с остальными для ровного счета.
— Вы шутите, папенька! — Черные брови Бъеджи иронически изогнулись. — Я и не одета для случая, и черпак с собой прихватила. Так торопилась.
— Не перечь! — топнул ногой тот.
— Станете нервничать, хватит вас удар. — Карлица вытерла руки о фартук, подобрала выбившуюся из-под косынки прядь и зашагала к сестрам, всем своим видом показывая бесполезность затеи.
— Теперь вы довольны, почтенная матушка? — подал голос забытый всеми жрец.
— Абсолютно! — кивнула Эмьюз. — И вот вам мое полное согласие.
Беззаботно напевала дудочка и звенел бубен, а гости дружно хлопали в такт. Мелодия точно оживила Боба. К нему вернулись прежние уверенность и кураж. Он приблизился к первой девушке, учтиво поклонился, опустился на одно колено, подняв руку, чтобы карлица сделала круг в танце, едва касаясь его пальцев своими. Потом поднялся, поклонился снова и произнес: «Благодарю, любезная сестрица». Так повторилось еще пять раз.
Чем ближе Боббертиджис подбирался к цели, тем сильнее краснела Бъеджа. Когда же настал ее черед, девушка словно растеряла все свои колкости. Потупившись, Бъеджа плавно обошла Боба, не сводившего с нее влюбленных глаз.
— Что ж ты так башкой крутишь, гляди, отвалится! — донеслось со скамей.
Музыка притихла, притихли и гости. Боббертиджис поклонился в последний раз.
— Благодарю, любезная девица, — сказал он.
Бъеджа попятилась. От бури эмоций на ее лице все присутствующие просто со смеху покатились. Бедняжка протестующе замотала головой, но Боб только упрямо кивнул, подтверждая серьезность своих намерений.
