— Что ты делаешь? — вздрогнул Боб.
— Там ворсинка, — смутилась Тень.
— Я точно нервничаю, — усмехнулся тот. — Раз начала, убери все лишнее, что найдешь. Окажешь услугу?
— С удовольствием, — подтвердила Эмьюз.
Она поставила Боба на табурет, сама опустилась на колени и принялась пядь за пядью осматривать жилетку и брюки.
— Ни с чем не сравнимое чувство, — почти мурлыкнул Боббертиджис. — Чаще всего это карлики ползают на карачках, подбирая пылинки.
Он зарделся и притих.
— Слушай, если не хочешь, не надо, обойдусь, — скороговоркой произнес Боб. — Мало ли, вдруг ты считаешь, что прислуживать карлику унизительно… или…
— Успокойся, — девочка выпрямилась. — Не вижу ничего унизительного в желании поухаживать за другом. Тем более в важный для него день. Выкинь из головы лишние сложности. Если бы ты знал, как они мне надоели.
В нескольких шагах кто-то деликатно откашлялся.
— Па! Не подкрадывайся, — обернувшись, возмутился Боббертиджис.
— Все в порядке, сын? — Незнакомый карлик покачивался на носочках, заложив большие пальцы в карманы жилета.
— Папа, это Леди Эмьюз Варлоу, — игнорируя вопрос, представил Боб. — Эмьюз, это мой отец — Сноррибреннус Вбочкуплюхл.
— Очень приятно, — девочка поклонилась.
— И мне, Леди, — отозвался тот.
Сноррибреннус имел определенное сходство со своими детьми: те же пронзительные голубые глаза, та же рыжая шевелюра, хоть и с проседью, а Боббертиджиса можно было назвать отцовской копией. Карлик не выглядел старым, как Джиммини: плотный, но не толстый, он производил впечатление крепкого, полного сил мужчины, умудренного опытом. Ровная широкая прядь серебристо-белых волос словно делила его голову пополам, а ухоженная борода придавала владельцу благородный вид.
— Почему оставил Роззи? — Боб спрыгнул с табуретки и направился к отцу.
— Не груби, — пожурил Сноррибреннус. — Должен же я убедиться, что у тебя дела идут складно?
— Убедился? Теперь иди, — попросил тот. — Ей ты нужен больше, чем мне. Эмьюз прекрасно справляется, почти как мама.
Старший Вбочкуплюхл взял сына за плечи и легонько встряхнул. В этом жесте перемешалось все: и гордость, и тревога, и счастье.
— Ты только делами поинтересоваться приходил? — неожиданно хрипло спросил Боббертиджис.
— Нет, — покачал головой тот.
— Что тогда?
— Твое решение уже никак не изменить? — Сноррибреннус отступил на шаг.
— Никак, — подтвердил Боб.
— Что ж… — вздохнул карлик. — Ты уже взрослый, и сам в ответе за свои поступки. Решил, так решил.
— Пропусти вступление, па, — усмехнулся он.
— Не отнимай последнюю радость у старика, — шутливо попросил тот. — Ладно. Хочешь прямо — в таком случае, я принимаю твой выбор.
— Спасибо, пап.
Сноррибреннус махнул рукой. Его глаза вдруг сделались влажными, и карлик поспешил покинуть беседку.
— Па! — крикнул вдогонку Боб. — Проследи, чтобы тут никто не шастал!
— Хорошо, сын, — отозвался он.
Эмьюз совершенно ничего не понимала в происходящем, но в груди поднималась волна тепла. Девочка смотрела, как обескураженный, но счастливый Боббертиджис добрел до табурета и сел. Карлик часто моргал, силясь сдержать слезы, так не вязавшиеся со сложившимся образом напористого наглеца.
Не раздумывая, Эмьюз сгребла Боба в объятья. Карлик немедленно обнял ее в ответ.
— К чему такие нежности? — маскируя смущение, улыбнулся он.
— Не нужно было? — испугалась девочка.
— Нужнее, чем что-либо. Сам бы не попросил. Не просят о таких вещах. — Боббертиджис бессильно уткнулся Эмьюз в плечо.
Она ласково погладила карлика по пушистой макушке.
— Ты словно сейчас закипишь, — прошептала Тень.
— Точно, — согласился он. — Как сердце не лопнуло! Рассказать, в чем суть?
— Давай. — Эмьюз позволила Боббертиджису вернуться на табурет.
Но вместо того, чтобы снова сесть, Боб скрылся за ширмой, а вышел оттуда с двумя бокалами и пыльной бутылью.
— У Иеремаи много сестер, — сообщил он, доставая из кармана складной нож. — Ничего против них не имею, но почти все овечки. Пресные и тоскливые, как визит вежливости к нелюбимой родне. Я говорю «почти», потому что есть она. Бъеджа. Мы… небезразличны друг другу.
— Это же замечательно! — Девочка чуть в ладоши не хлопала.
— Было бы, если бы не разница в годах. — Боб ловко орудовал штопором. — У таких, как она, дети моего возраста. Я уверен, старик Ханниган даже не выпустит ее с остальными девицами. Если так случится, ты потребуешь, чтобы позвали всех.
— Конечно, — заверила Эмьюз.
— Я подам знак. Покашляю, например. — Пробка со звонким хлопком выскочила из бутылки. — Для храбрости.
Карлик наполнил бокалы ароматным красным вином и протянул один девочке.
— Разве что «для храбрости», — замялась она.
Приятный вкус алым бархатом ласкал горло и жаром разливался по телу.
— Ты не подумай, Бъеджа ничем не хуже прочих, — зачем-то принялся объяснять Боббертиджис. — Это остальные, дураки, не разглядели. С другой стороны, и хорошо, что так вышло. Она умная и с характером! А какая красивая! Сама увидишь.
— А как у вас отношения завязались? — брякнула Эмьюз.
— Какие там отношения! — отмахнулся Боб. — Бъеджа порядочная девушка. Она бы не позволила себе никаких отношений со мной. Я же сопляк! Но когда наши глаза встречались…
Карлик зажмурился и запрокинул голову.
На мгновение девочке взгрустнулось. Она вспомнила о Клаусе, и тяжелое чувство вины камнем легло на сердце.
— Желаю, чтобы твоя любовь никогда не угасла, — прошептала Тень.
— Эй! Отбрось мрачные мысли, — Боб подался вперед и бережно взял девочку за подбородок. — Если любовь есть, она не может угаснуть. Гаснет всякая ерунда.
Карлик говорил и говорил, а бутыль пустела.
— По-моему, во мне уже слишком много храбрости. — Эмьюз отодвинула сухой бокал.
— Так и надо, это тоже часть плана, — словно по секрету сказал Боб. — Ничего не слышишь?
Девочка задержала дыхание.
— Трубят. — Сердце сделало в груди смертельное сальто.
— Ну, уже недолго, — карлик поднялся на ноги.
— Ты мне карточки какие-то обещал, — вспомнила Тень.
— Теперь незачем, — улыбнулся он. — Там доводы на тот случай, если отец попробовал бы поспорить с твоим согласием. Там я бы открыто подсказывать на смог, поскольку в принципе помалкивать должен.
