— Да как же?.. — пролепетал мистер Мартин.
Руф почти не сомневался, что Реконструктор в ссоре с головой давно и весьма крепко. Но нездоровое внимание ко всяким странностям должно пригодиться.
— Спасибо за увлекательную экскурсию, — исключительно из вежливости произнес Тангл. — Чтобы не отнимать друг у друга время, перейду прямо к сути.
— Времени сколько угодно… — возразил мистер Мартин, но осекся.
— Нашумевшее дело прошлого года. Главный обвиняемый попал к вам. Не было ли у него в вещах нательного креста? — максимально безразлично спросил Руф.
— Крестик? Был, конечно, — кивнул Реконструктор. — Обычная дамская безделушка. Немножко золота, четыре красных камешка. Ума не приложу, зачем Смотрящим в Ночь красть такой. Я теперь всегда слежу за этими святошами. Утянут чего-нибудь казенное, а свалят на нас.
— Столько уверенности, — процедил Руфус. — Вы кого-то поймали за руку?
— За руку, не за руку, — он пристроил на носу очки и принялся копаться в прозрачных пакетах, примостившихся на выезжающей полочке. — Ага!
Мистер Мартин вытянул запечатанный конверт с единственным листком внутри.
— Даже зарисовал вещицу. — Реконструктор демонстративно выложил находку на стол. — Я заканчивал опись, когда явились три монаха. Два слепых, один зрячий. Молитвы читали, ходили кругами, но я сразу неладное заподозрил, когда они стали меня настойчиво выпроваживать. Шушукались подозрительно, а когда ушли, вместе с ними и крестик «ушел».
— Отчего не заявили в полицию? — Руф мельком взглянул на карандашный набросок.
— Во-первых, я-то никуда не выходил. Во-вторых, никто из монахов не приближался к столику. В-третьих, «полиция» сама сказала мне не проявлять инициативы, — вздохнул тот.
— Скверно, — ничего не значащая реплика заняла собой паузу.
— Так и знал, что рано или поздно кто-то попытается вывести ворюг на чистую воду, — мистер Мартин хлопнул всей пятерней по крышке стола. — Вы ж Танцор. Посмотрите мою память. Посмотрите, а? Это ж наверное увлекательно. Не для вас, само собой. Для меня. Как эксперимент.
Реконструктор принялся тараторить, а его лысая макушка покрылась потом.
— Изъятие памяти процедура не очень приятная, — предупредил Тангл.
— А вы просто посмотрите. Разве так нельзя? — с маниакальной настойчивостью упрашивал тот.
— Любые манипуляции с памятью называются «изъятие», если то, что принадлежало одному человеку, становится известно другому, — пояснил Руф.
— Так давайте попробуем, — буквально взмолился мистер Мартин.
Впервые в жизни Руфуса уговаривали покопаться в чужих воспоминаниях. Трудно представить человека способного добровольно, из спортивного интереса открыть себя кому попало. Память — это не хорошо организованный блокнот со множеством удобных закладок. Отнюдь. Цветные пятна на сером фоне, разбавленные чернотой. Стоит присмотреться, как из клякс проступают очертания, силуэты и штрихи. Они движутся и мелькают, затем рождается звук. Голоса окружения, собственный голос хозяина несуществующей галереи, вибрации в горле, а за этим неумолкающий галдеж мыслей. Очень просто ошибиться и заглянуть туда, куда не звали.
Реконструктор не сдавался.
Руф понимал, что меньше всего сейчас хочет еще раз взглянуть на убитого Борджеса, тем более на столе у полоумного мясника.
— Воры должны получить по заслугам. — Последний аргумент мистера Мартина ничего не решал.
— Ладно, — скрепя сердце, согласился Тангл.
Он поставил Реконструктора перед собой, положил свои руки ему на плечи и сконцентрировался.
— Пока ничего не чувствую, — признался подопытный. — Может, было бы лучше, если бы вы смотрели мне в лицо? Ну, без вот этой вашей штуки на голове.
Мистер Мартин явно считал своим долгом фиксировать каждое мгновение происходящего.
— В животе заурчало, — сообщил он. — Это так правильно или просто пора обедать?
Вдруг мужчина вздрогнул. Его зрачки расширились, а дыхание участилось.
— …ничего не вижу, — словно через силу произнес Реконструктор. — Нет, вижу… голубые круги.
Тело Гарольда Мартина обмякло, но не осело на пол, а осталось висеть, как плащ на крючке. По счастью, Реконструктор сам мысленно вернулся к нужным событиям, избавив Руфуса от необходимости копаться в его жизни.
Резкие звуки, блеклые краски. Взгляд Мартина метался от разложенных инструментов до потолка и обратно. Именно так ведет себя человек, когда ему скучно. Ищет, за что зацепиться глазами. В фокус попала бледная рука. Наконец, Реконструктор сосредоточился на трех монахах, расположившихся по ту сторону стола. За их спинами у дальней стены лежали две призрачные гончие.
— Вы не могли бы выйти? — попросил священник средних лет, сопровождавший Смотрящих в Ночь. — Наша работа не предполагает присутствия посторонних.
— Не обращайте на меня внимания, — предложил Мартин. — У вас свои обязанности, у меня свои.
Взгляд Реконструктора скользнул вниз. Мужчина осторожно протолкнул носком ботинка что-то тяжелое под каталку. Маскируя гадкий скрежет металла по кафельной плитке, Мартин откашлялся. «Мы же не хотим быть пойманными», — подумал он.
Дальше мужчина, действительно, не отрываясь таращился на монахов, выполнявших свою работу. Запомнить их реплики Реконструктор не мог, поэтому вместо слов его память подставляла совершеннейшую тарабарщину. В какой-то момент Смотрящие в Ночь поняли, что их усилия тщетны, и принялись оживленно шептаться.
Когда за монахами закрылась дверь, Мартин вытащил из-под каталки заполненную жидкостью склянку с белесым куском мяса в ней и, пыхтя, уволок в небольшую каморку. Там он запер очередной экспонат в тумбочку и вернулся. Сел за стол, поднял карандаш… Мысли обрушились лавиной: «Его нет! Нет крестика… Завалился? Под листочком? Нет… и здесь нет ничего. Проклятье! Сунул в халат?» Мужчина принялся ожесточенно хлопать себя по бокам и груди, затем судорожно выворачивать карманы, осыпая пол звонкой мелочью. «Это же скандал!.. Катастрофа!.. Моя репутация!..», — и прочее в таком духе.
— Украли! — завопил Реконструктор, выскакивая в коридор. — Жулики! Держите монахов!!
Но никто не откликнулся. Тогда сам Мартин пустился в погоню.
— Стойте! — приказал он Смотрящим в Ночь.
— Объяснитесь! — загораживая собой пожилых монахов, приказал сопровождающий.
Призрачные гончие выросли по обе стороны от него. Псы рычали и скалились, а шерсть на их холках вздымалась бело-голубым пламенем.
— Крест… Вещь покойника… — Мартин задыхался. — Он пропал. До вас был, теперь нет. Потрудитесь показать содержимое карманов.
— Как вы смеете! — вскинулся зрячий монах.
— Успокойтесь, брат Стефан, — улыбнулся благостного вида Смотрящий в Ночь, примиряюще поднимая руки. — Это явно недоразумение. Покажите джентльмену, что он просит.
