Иллюзорный ящер дрых у ног Танцора. Зыбкому существу тревоги живых казались неведомы. Он дышал глубоко и ровно. В шаге бесновалась буря, а в норе царил покой.
Колючая щетина Руфуса причиняла массу неудобств. Она начиналась на висках и заканчивалась у воротника. Коллоу клял собственную беспечность. Затейся он рыть раньше, убежище получилось бы шире, и обниматься с храбрым щенком не пришлось бы. Согнувшись в три погибели спать сложно, особенно когда слово «тишина» — пустой звук. В этом положении Джулс не мог даже почесаться, чтобы не побеспокоить Тангла. Мальчишку же то бил озноб, то бросало в жар. Руфус вздрагивал и упирался острыми коленями Джулиусу в живот.
Несколько часов в душной узкой яме с горячим, как раскаленная сковорода Танглом, каждое движение которого грозило кровотечением, измотали сильнее погони и рытья вместе взятых. Как ни обидно, эти самые бури тоже вина Ордена. Вторжение закончилось изменением климата. Извиняться же за упрямство не перед кем.
Выбравшись из норы, Джулс жадно глотал прохладный влажный воздух. Ему хотелось забыть про Руфуса и просто вытянуться на земле. Но ребенок внутри, вероятно, тот самый, которого все еще любила Мария, не позволял эгоизму одержать победу. Руф нуждался в заботе. Здесь и сейчас. Совсем недавно мальчишка выгибался дугой и судорожно цеплялся за все, что мог схватить, теперь Тангл неподвижно лежал, шумно дыша.
Коллоу вытащил из норы и его. Сизые круги под глазами Тангла почернели, а бледное лицо выглядело серым. «Брось его… добей и оставь», — впилась в сознание шальная мысль. — «Он не выкарабкается. А нет — останется калекой».
Отрава методично выворачивала мозг наизнанку. Вдруг это судьба мальчишки — сгинуть тут? Вдруг Тангл заслужил это? Спокойную и совершенно нестрашную смерть… Разве не за ней уходили сюда некоторые Танцоры? И не за ней ли в действительности пришел он сам?
Принятие неизбежного принесло поистине сказочное облегчение. Точно вековые доспехи убеждений, условностей и формальностей раскололись, рассыпались трухой. Но ровно на те несколько мгновений, что Джулиус позволил им.
Он открыл крепко пристегнутую ремнем аптечку и обработал раны Тангла. Бинтовать их сейчас не имело смысла. Мякоть стеблей склеила края, и сперва мальчишку стоило отмыть. Коллоу снова поднял Руфуса на руки и понес.
Дружелюбный глюк пригодился, когда топкая земля обернулась настоящим болотом. Ящер петлял от кочки к кочке, словно показывая путь, потом поплыл. Вскоре Джулс уже брел по пояс в мутной воде, а сверху беспощадно лил дождь. Крупные капли разбудили Тангла. Мальчишка попытался отстраниться и даже сказал, что в состоянии идти сам, но сознание вновь покинуло его.
Когда вода с неба закончилась, Джулиус позволил себе короткий привал. Дождь немного размочил ядовитые «швы» на теле Руфуса, и Коллоу ощутил, как симптомы отравления постепенно возвращаются. Прежняя приторная сладость в горле, слипающиеся губы и пугающее бесстрашие. Осторожность всегда была по части Никс, он предпочитал действовать по обстоятельствам. Но то, что навязывали джунгли, в одно слово называлось «самоубийство». Сердце рвалось из груди, манило сквозь непролазное болото, опутанное узлами шипастых стеблей. Дразнило металлическим привкусом крови. Требовало показать алую россыпь тяжелых густых капель.
Коллоу сел, скрестив ноги, и смежил веки. Танцор пытался нащупать тоненький пунктир здравого смысла в соблазнительном безумии. Ниточку, которая спасет Тангла, Хэвэн и его. Дикие необъяснимые желания бурлили внутри. Впервые в жизни Джулс захотел утопиться. До этого он вообще не представлял, как подобного можно желать. Он видел себя идущим по воде… Он видел на себе жемчужную форму. Будто служба Ордену закончилась и незачем больше обременять Призму. Погружение в вязкую меланхолию доставляло удовольствие, сравнимое с тем, что Джулс испытывал в юности, упиваясь саможалостью. Когда тебе шестнадцать и каждая ерунда отдается в душе набатом, не ради чего жить, а трагическая гибель выглядит способом что-то доказать.
Он с силой заставил себя открыть глаза. «Ты слаб», — шептала мутная пелена. — «Человеческая природа возьмет свое так или иначе. Зачем усложнять?». Только Танцор прекрасно понимал, кто он. Джулс-мальчишка любил жить и не планировал от этого отказываться. Что бы ни происходило, у него не возникало мысли опускать руки и размазывать сопли по лицу. Великая и недостижимая цель здесь не представляла угрозы. Можно было хоть во всю глотку вопить: «Я мечтаю стать Магистром!». Собственно, именно это Коллоу и сделал.
Внезапно наставшее воодушевление подстегивало. Абсолютно счастливый Джулиус перевязал Тангла, взвалил его на плечо и собрался уже двинуться дальше, но ящер преградил дорогу. Зверек поднялся на задние лапы и строго уставился на Танцора.
— Брысь! — Коллоу для верности пнул аборигена так, чтобы тот рассеялся.
Ящер не отставал. Он появился в нескольких шагах и снова попробовал остановить человека. Существо открыло пасть и зашипело почти по-кошачьи. Джулс перешагнул через настырный глюк и бодро потрусил по кочками.
Тогда абориген с разбегу вскарабкался по Танцору и, остановившись у самого его лица, демонстративно постучал кулаком по Танглу.
Джулиуса передернуло, он отчетливо почувствовал прикосновения крошечных липких ладошек. Загребая воздух всей пятерней, Коллоу стряхнул мелкую тварь. Но прочертил пальцами по Руфусу и… загнал занозу.
— Что за…? — Зазубренная щепка засела под кожей.
Точно в полусне, Джулс повторил жест ящера.
Крупная удача, что никто никогда не пронюхает, как Мастер Тени ухитрился так опростоволоситься! Абориген катался по земле и хохотал.
— Не смешно!
Красный от смущения, Джулиус выбросил аккуратно перебинтованную корягу и обернулся. Руфус лежал далеко позади, все такой же безучастный. Повторив процедуру с настоящим пациентом, Коллоу пересчитал бинты, проверил пульс мальчишки и только после этого продолжил движение.
— Стыд и позор, — бормотал он себе под нос.
Радовало одно: прихваченное по ошибке бревно не имело отношения к местной флоре, а значит, оставалось недолго.
* * *
Терпкий запах сырого дерева щекотал ноздри, а сквозь дырявую крышу подмигивала свежая зелень. Она дразнила мягким шелестом и совершенно сбивала с толку. Тем более что сделать это было совсем не сложно. Руф не узнавал место, в котором очнулся. И даже не пытался представлять, как попал сюда.
Он обвел взглядом серые дощатые стены. Изнутри все напоминало детский штаб или крошечный сарай. Дрожащей рукой Тангл попробовал свое лицо и с удивлением обнаружил на нем бороду и усы.
Когда Руф попробовал приподняться, острая боль зигзагом метнулась по телу. В памяти всплыло все: и уничтоженный модуль, и могила Люси Смит, и лужа грязи, и шипы…
«Если бы меня спасла Хэвэн Харпер, стала бы она тащиться в точку сбора? Она бы скорее поспешила выбраться», — вяло размышлял Руф. Он ощупал ароматный сверток под головой и вытянул оттуда длинный-предлинный рукав. Сделав над собой усилие, Тангл сел, чтобы изучить обстановку подробнее. Бережно наложенные повязки не мешали. Никакой музыки он не слышал, вернее, ее заглушал шум крон.
