Принц просиял.
— Какой шум мы подымем среди этой тусклой серости! Как мы… Погодите, еще я хочу зеленого. Надеюсь, было понятно, что я не имел в виду, будто хочу только ваши цвета. Не можем же мы отвернуться от зеленого, и синего, и фиолетового — ради всего предначертанного, как же можно отвергнуть фиолетовый? Селия, позови Нома обратно и извести его о моей потребности в фиолетовом!
На той неделе Рейзо вытащил Энну и Финна в город на праздник семи рек и в обществе друзей ощутил себя в большей безопасности, чем когда-либо в предыдущие несколько недель. Они смеялись и пировали весь день на борту лодки принца, плывущей по реке Бурной, настолько запруженной деревянными суденышками, которые сталкивались и скребли друг о дружку бортами, что между ними почти не проглядывала вода. Принц пришел в восторг, заполучив в свою компанию сразу трех байернцев.
— Только посмотрите на их волосы! — кричал он проплывающим мимо лодкам. — Черные как смоль. И такой резкий выговор. Изумительно!
Энна отвела Рейзо в сторонку.
— Он слегка чудаковат, — шепнула она ему на ухо. — Неужели ты единственный его друг, которому он не платит?
— Он притворяется, что не одинок, — так же тихо ответил Рейзо. — Энна, когда будешь в следующий раз писать Изи, упомяни, что принцу нужна супруга. Если он женится на байернке, возможно, это склонит на нашу сторону многих тирианцев.
— Ура! — прокричал принц с палубы лодки.
Сегодня он облачился в длинную фиолетовую хламиду до щиколоток, а лазурный луммас обернул вокруг груди и перекинул через плечо. Каждый раз, когда кто-нибудь обращал внимание на его новый наряд, принц упоминал «эти восхитительные байернские краски».
Принц носил яркие цвета все лето. Сердце Рейзо забилось быстрее, когда он впервые заметил на рынке тирианку, накинувшую поверх волос ярко-зеленый луммас. Несколькими днями позже в концертном зале Энна насчитала у зрителей пять выкрашенных луммасов. К следующему празднеству шаткий прилавок торговца-васкинга преобразился в прочное сооружение: лесенка вверх, дощатый пол, роскошный навес. Сам купец причесался и стал улыбаться шире.
К тому времени, как летний зной выбился из сил и позволил ветру с моря растрепать себя на жаркие прядки, а знать потихоньку стянулась обратно, пропыленная и заскучавшая от сельской жизни, каждый десятый горожанин сменил белые и бледные ткани на более яркие, насыщенные тона Байерна.
— Вот и номер двадцать два — желтый! — объявила Мегина, наблюдающая в окно за улицей и подсчитывающая крашеные луммасы. — Наконец-то я могу отправить наших купцов обратно за новыми красками и другими байернскими товарами. Королева была права: торговля приблизит мир. Ты удивил меня, Рейзо.
Тот подавил довольную ухмылку.
— Я наблюдал за вами в тот раз, когда вы обедали с главой совета и даже не пробовали убедить его, что байернцы — хорошие люди и ни в чем не виноваты. Вы просто держались дружелюбно. Тогда мне показалось, что вы не так уж и умны, но именно этот подход я опробовал на принце. Смотрите, вон двадцать третий…
Рейзо осекся, поняв, что оранжевый цвет, мелькнувший в дворцовых воротах, принадлежит не крашеному луммасу, а девичьим волосам.
Грудь непривычно сдавило — разом болезненно и волнующе. Дэша вернулась. Лето прошло. Мрачность, цеплявшаяся за него всю весну и придушенная летним зноем, казалось, припала к земле в ожидании, готовая наброситься снова.
16
ВЕЗЕНИЕ РЕЙЗО
Пиршественный зал возвышался на три этажа, и тени колыхались и расползались по углам под светом тысячи масляных ламп. На взгляд Рейзо, из-за столкновений и споров света и тени стены казались живыми и кишащими чем-то ползучим, а все помещение как будто затянуло паутиной.
Затем принесли еду, и юноша отвлекся от своих опасений в пользу свиных шашлыков и блюд со сладким луком, огурцами и изысканно охлажденным арбузом. Вот бы совет возобновлял заседания каждый вечер, чтобы отмечать это подобным пиршеством!
— Ингриданская еда не так уж плоха, — заметил он. — Или я просто начинаю к ней привыкать?
— Да ты бы тарелку съел и сказал, что она приятно похрустывает, — отозвалась Энна.
Финн только кивнул. Рот у него был набит.
Рейзо всегда представлял себе рай как место, где поросята бегают по округе уже запеченными, и тем вечером задумался, не успел ли он и впрямь скончаться. Свинина с зажаристой корочкой оказалась нежной внутри, а кусочки жира хрустели на зубах. У него едва слезы на глаза не навернулись.
Он приступил уже к девятому шампуру, когда глава совета потребовал музыки. Дэша устроилась на подушке посреди зала с арфой на коленях, и струны запели под ее пальцами. Рейзо прекратил есть. Музыка толкала его и тянула, как будто арфистка перебирала его внутренности. Мелодия походила на колыбельную, но от нее волосы у него на затылке встопорщились колючими иголками. Мысль о том, что она должна закончиться, казалась невыносимой.
Откуда Дэша знает, которой струны касается, с закрытыми-то глазами? Рейзо завороженно смотрел на нее, пока Тейлон не подошел к его столу и не преклонил колено перед Мегиной.
— Госпожа… — произнес он достаточно громко, чтобы Рейзо мог расслышать, если наклонится вперед. — Лорд Белван только что известил меня, что его люди обнаружили перед нашей казармой два обгорелых тела. Они забрали покойных из Тысячелетия, чтобы тайно их похоронить.
Взгляд Рейзо блуждал по залу: люди Ледела, вернувшиеся в город и расслабляющиеся за собственным столом, Дэша с арфой, Белван рядом с принцем и члены совета в белых робах, подпоясанных красными кушаками — словно длинные царапины на бледной коже.
— Спасибо, капитан, — ответила Мегина ровным, звучным голосом. — Должно быть, лорд Белван и впрямь является поборником мира.
— Также он рассказал мне кое-что занятное: один торговец жаловался на шум в районе складов во время вчерашнего праздника, когда все дела должны были приостановиться. Этим утром люди Белвана провели расследование и обнаружили, что в указанном месте пусто, не считая груды недавно сожженных ящиков. Причина этой странности им неизвестна.
«Возможно, это все же не мастер огня, — предположил Рейзо. — Возможно, убийца сжигает своих жертв на костре на складе, а потом бросает их перед нашей казармой».
— Капитан, лорду Белвану удалось опознать тела? — спросил он.
— Нет. И хотя он надеется, что народ не узнает о происшествии, ему придется доложить совету. У нас осталось всего две недели до того, как они будут голосовать за продолжение войны.
Рейзо поставил на стол глиняную кружку, надломив ручку, и понял, что готов плеваться от ярости.
«Зачем убивать? Для того, чтобы нас подставить? И кого же жжет убийца? Эти смерти бессмысленны. Почему бы просто не устроить несколько случайных пожаров и не свалить их на Байерн? Зачем заходить так далеко?»
