Ученые и адвокаты неизменно побеждали, всякий раз умудряясь доказать, что щупальца – почти руки, а хаотично устроенный организм ничуть не хуже наделенного централизованной нервной системой. Что десять ног – всего лишь адаптация для лучшей устойчивости на скалистой планете, рудиментарные крылья помогают сохранять равновесие бегунам по песку, а нос так и вовсе не обязателен для обоняния. Да и вообще, зачем он существу, которое обитает в безвоздушной среде?
Они могли доказать что угодно, и отнюдь не хитростью. Просто подчеркивали, что потенциальные рабы приспособлены к родной среде обитания не хуже, чем потенциальные рабовладельцы – к своей. И даже если попадались существа отвратительной – по человеческим меркам – наружности, можно было смело надеяться: юристы и зоологи найдут, в чем и им посочувствовать.
Памятуя об этом, Симс расслабился и, заканчивая отчет, даже позволил себе слегка улыбнуться. Делгианцы решились на отчаянный шаг, но у них нет шансов. Суд не удовлетворил еще ни одного запроса на признание отсталости какой-либо расы. Рабства нет даже в самом далеком уголке Конфедерации.
Тем временем флот делгианцев на скорости, близкой к предельной, продолжил свой путь в сторону планеты Мойра-II.
Три дня спустя Симс представил отчет об инциденте шефу.
– Идиот! – заорал начальник. – Кретин! Ты законченный и безнадежный дурак! Чему тебя только в школе учили?!
Симс стоял, вытянувшись во фрунт.
– Не понимаю, сэр. В чем моя ошибка?
Шеф, как и Симс, был коренной землянин, хотя и относился к иному политическому сектору древней планеты. Дородный и бледный, он славился своей непреклонной ненавистью к рабовладельцам.
– Я скажу тебе, в чем ошибка. Ты просто-напросто не включил мозги, а в нашей работе это смерти подобно. Ты ведь знал, что делгианцы собираются устроить битву в суде?
– Так точно, сэр, и я доложил…
– И еще ты знал – должен был знать! – как важно решить подобный вопрос в суде дружественной планеты. – Шеф открыл карту северо-восточного квадранта. – Ты перехватил делгианцев вот здесь. Тебе следовало перенаправить их на Дантон-IV. Эта планета не просто ближе остальных, на ней еще и яро ненавидят рабство. Но нет! Ты позволил делгианцам уйти на планету Мойра-II!
– Что в этом плохого?
– Два года назад мы в судебном порядке лишили Мойру-II их маленьких невольников, вот что.
– Господи… – простонал Симс. – Господи боже мой!
Шеф принялся расхаживать взад-вперед по своему тесному, захламленному кабинету.
– Ладно, это не твоя вина. В штабе тебя должны были предупредить. Все еще можно поправить. Нужно только очень серьезно подготовиться к слушанию.
– Это будет нетрудно. Ведь низших рас по определению не существует.
– Ну да, так тебя учили в школе. Но в реальности все сложнее. Для начала займемся философским аспектом…
Шеф нажал на пульте две кнопки, и в кабинет вбежала вооруженная планшетом и карандашом стенографистка. Следом вошел аинго в сопровождении переводчика.
Хмурясь, шеф трижды обошел унылое существо.
– Уведи, – сказал он наконец переводчику. – На что мне такая… особь? Найдите его соплеменника, но только большого – самого большого, самого жирного и довольного жизнью.
– Лучшей особи мы не нашли, – виновато ответил переводчик. – Затравленный вид – показатель мышечного тонуса, а не душевного состояния. Все аинго сутулятся, и гнусавость у них – родовое качество…
– Хорошо-хорошо, – нетерпеливо перебил его шеф. – Будем работать с этим. Спроси: каково это, когда тебя угоняют с родной планеты?
Переводчик обратился к аинго, и все затаили дыхание, прислушиваясь к писклявому ответу.
– Он говорит, что очень благодарен, сэр.
– Так он не возмущен? – удивился шеф и обратился к стенографистке. – Запишите: «Особь ведет себя мирно, проявляет содействие. Следовательно, наделена всеми душевными качествами разумного существа». Так, а теперь спроси: за что же этот хлюпик благодарен?
– Он говорит, – доложил переводчик, – что делгианцы положили конец их междоусобным войнам.
Шеф беспокойно потер лысину:
– И часто они воюют?
– Постоянно, – грустно кивнул переводчик.
Шеф велел стенографистке:
– Зачеркните первые выводы и напишите вот так: «Поведение аинго смелое и боевое. Этот вид отлично приспособлен к самостоятельной борьбе за существование».
Симс откашлялся и сказал переводчику:
– Спросите его, многие ли гибнут во время схваток?
– Никто не гибнет, – ответил аинго через переводчика. – Бойцы из нас никудышные.
Шеф озадаченно глянул на Симса и повернулся к стенографистке.
– Второй вывод тоже зачеркните. – У переводчика он спросил: – Чего же тогда аинго хотят?
– Ничего, – ответил тот.
– Ага! Записывайте: «Желают, чтобы их оставили в покое и позволили продолжить крайне важное для всего племени духовное развитие».
Аинго разразился тревожным писком.
– Они не хотят, чтобы их бросали, – сказал переводчик. – В одиночестве аинго сильно нервничают.
– Так они хотят в рабство?
Хорошенько подумав, аинго ответил.
– Им все равно, – доложил переводчик.
– Записывайте, – сказал шеф стенографистке. – «Спокойное противостояние, граничащее со святостью, и немой укор властолюбивым делгианцам – кульминация долгих лет глубокой душевной работы…»
Аинго вновь заверещал.
– Он говорит, – сообщил переводчик, – что в рабстве им, возможно, понравится. Делгианцы – сильный и волевой народ, а сильные и волевые должны править слабыми и недоразвитыми.
– Что, прямо так и сказал? – взревел шеф.
– Именно так, сэр.
– Уведите его! Уведите скорее, пока я не сломал ему башку! Его народ хочет в рабство и того заслуживает. Но я не позволю им стать рабами!
– Что-нибудь из этого занести в протокол? – поинтересовалась стенографистка.
– Нет, все записи уничтожить. Симс, труби сбор, нужны все специалисты. Судебное слушание скоро, нам надо придумать, как приравнять аинго к развитым существам. – Шеф обернулся к стоявшему у двери переводчику. – Уведи эту бесхребетную макаку прочь с глаз моих! И на кой они дались делгианцам?!
Аинго улыбался, когда его выпроваживали из кабинета.
Похоже, ему нравилось, что на него орут.
Симсу поручили составить отчет о всестороннем исследовании аинго. Результаты, мягко говоря, не радовали. Физически подопытные выглядели типичной ошибкой природы: слабое зрение, плохой слух, вестибулярный аппарат ни к черту, мускулатура почти не развита. Малейшая инфекция валила аинго с ног. Они быстро достигали зрелости (если, конечно, зрелостью можно назвать постоянный и полнейший ступор) и так же быстро умирали. Теоретически средняя продолжительность жизни у них составляла от двадцати до тридцати лет, но на практике за счастье считалось протянуть хотя бы до пяти.
