Затем чаша весов склонилась в пользу Алмуроа. Однако, поразмыслив, Хендрикс понял, что для него рептилоидность является синонимом варварства.
Он отодвинул бумаги. Ну разве можно быть объективным в таком важном деле?
Остаток ночи Хендрикс потратил на борьбу с собственными предубеждениями, которые мешали мыслить непредвзято. Цивилизованность, внушал он себе, не имеет ничего общего с внешним видом. Представители цивилизованной расы могут быть пяти метров ростом, говорить ушами и без умолку нести чепуху. А вот ловкие, благообразные и чистоплотные существа на поверку могут оказаться совершеннейшими дикарями.
К утру он уже был готов сдаться. После отсортировки предрассудков в голове осталась пустота.
– У нас есть время для еще одного теста, – сказал Дженкинс, когда все собрались вместе. – Потом придется принимать решение – раз и навсегда. Господа Томлинсон и Карнье разработали тест, и, я надеюсь, он что-нибудь да прояснит.
Они прошли вслед за Дженкинсом в комнату, примыкающую к комнате Алмуроа. Сквозь стену из зеркального стекла они могли наблюдать за пришельцем, оставаясь при этом невидимыми.
В комнату Алмуроа вошел доброволец. Бросив на пришельца презрительный взгляд, он сказал:
– Ладно, парень. Ты уже успел?
– Успел что? – спросил Алмуроа, поднимаясь на ноги.
– Помолиться, чертов дикарь. Теперь-то мы точно знаем, что ты посланник Слирет Пэк!
Алмуроа отреагировал молниеносно. Гневно зарычав, он оторвал человека, словно щепку, от пола и поднял над головой. Доброволец пронзительно закричал, и тут пришелец спохватился.
– Прошу прощения, – сказал он, с осторожностью ставя человека на ноги. – Мы, солдаты, парни темпераментные. Я погорячился.
Доброволец с побелевшим лицом пятился к двери.
– Вам больше нечего бояться, – заверил Алмуроа. – Вообще-то, я существо цивилизованное, несмотря на вспыльчивый нрав. Раз уж ваш народ предпочел ошибиться, я с этим ничего не поделаю. – Он уселся обратно в армированное кресло. – Надеюсь, ваши дети простят вас за то, что вы собираетесь сделать.
– Видали? – Карнье толкнул Хендрикса в бок. – Примитивные, едва сдерживаемые эмоции. Он себя выдал.
– Будь он цивилизован, – заметил Хендрикс, – его реакция на нашу глупость, возможно, была бы такой же.
– Не путайте божий дар с яичницей, – промолвил Карнье с отчаянной уверенностью. – Он выказал реакцию дикаря!
– Теперь протестируем Ирика, – сказал Дженкинс.
Потрясенный доброволец согласился повторить опыт при условии, что его подстрахуют.
– Ладно, парень, – обратился он к чешуйчатому Ирику. – Ты все успел?
– А что я должен был успеть? – удивился Ирик.
– Помолиться, чертов дикарь, – сказал человек, отходя бочком от шипастого хвоста. – Теперь-то мы точно знаем, что ты посланец Харраг-орды!
Некоторое время Ирик просто стоял, подергивая антеннами. Затем повернулся и отошел к окну, обвив хвостом запястье.
– Что ж, очень жаль, – сказал он, не оборачиваясь. – А варварам понравится эта планета. Только не говорите, что я вас не предупреждал.
– Вот! – торжествующе выкрикнул Томлинсон. – Ну наконец-то хоть что-то! Вы это видели? Как ловко он скрыл свои эмоции!
– Полагаете, он варвар? – спросил Дженкинс.
– Безусловно! Его безразличие наигранно. Разве можно сохранять спокойствие, когда судьба твоего народа висит на волоске? Он поступил как расчетливый, безжалостный и аморальный дикарь.
– Я смотрю на это иначе, – возразил Карнье. – Мы видели самоконтроль цивилизованного существа.
– Ничего подобного, это не более чем хитрость, – терпеливо пояснил Томлинсон. – В отличие от искренной реакции Алмуроа. В критический момент тот не сдержал эмоций. Ясно же, что Алмуроа туповатый, но честный солдат.
– Господа, в нашем распоряжении один час, – объявил Дженкинс. – Предлагаю перейти в конференц-зал и принять решение.
– Итак, – первым взял слово Карнье, когда все расселись. – Я сделал выбор в пользу Ирика. Хочу объяснить почему. Во-первых, я уверен, что его самоконтроль в последнем тесте – безусловный признак культуры. Дикари не способны сдерживать эмоции.
– Вы никогда не слышали о примитивном стоицизме? – тихо спросил Томлинсон.
– Во-вторых, – продолжил Карнье, игнорируя вопрос, – по данным биологов, у Ирика более развитый мозг. Это предполагает более развитый интеллект – сопутствующий признак цивилизованности. И наконец, его отрицание нашего искусства – это, безусловно, более искушенная оценка в отличие от коварного одобрения всего и вся, выраженного Алмуроа.
– Вы абсолютно не правы. – Томлинсон затушил сигарету и встал. – Я уже указывал на искреннюю реакцию Алмуроа в последнем тесте. Подумайте и о его самоконтроле: оценив ситуацию, он отпустил человека. Ирик же отреагировал именно так, как, по его мнению, мы от него ждали.
Хендрикс слушал, но ему нечего было сказать. Почему-то все аргументы казались неубедительными. Хотя все это не более чем личное мнение…
В дверях возник офицер ООН.
– Сэр, нам нужен ответ, – обратился он к Дженкинсу.
– Хорошо. Будьте добры, подождите за дверью.
Офицер прикрыл за собой дверь.
– Господа, пора.
Разговоры стихли как по команде.
– Хорошо. Прошу поднять руку тех, кто считает варваром Ирика.
Взмыло несколько рук. Хендрикс после секундного колебания голосовать не стал. Дженкинс пересчитал руки и сказал:
– Теперь те, кто считает варваром Алмуроа.
Снова пересчитал.
– Голосовать должны все. Поэтому повторим. Пожалуйста, сделайте свой выбор.
На этот раз воздержался один Хендрикс, не считая самого Дженкинса. Голоса поделились поровну.
– Кто не голосовал? – спросил Дженкинс.
– Я, – ответил Хендрикс.
– Времени больше нет. Пожалуйста, проголосуйте.
– Я не могу.
– Но вы должны. В чью пользу ваш выбор?
– Ни в чью, – продолжил упрямиться Хендрикс. – Убедительных доказательств нет.
– Но вы обязаны проголосовать.
– Хотите, чтобы я подбросил монетку? – в отчаянии спросил Хендрикс.
– Если без этого никак… Решение должно быть принято!
По лицу Хендрикса катился пот. Проклятый выбор! Он должен его сделать. Всего-то: назвать имя – и напряжение спадет.
– Я голосую… против обоих, – хрипло выдохнул Хендрикс. – И поступайте как знаете. Добавить мне нечего.
Дженкинс пригвоздил его взглядом, и на мгновение Хендриксу показалось, что сейчас ученые стаей набросятся на него. Он знал, что играет нечестно. Они поставили свое будущее на кон. Почему не он?
