Рядом с Брутом стояли Домиций, Октавиан, Регул и Цирон. С нескрываемым волнением они вглядывались в темнеющее море. Октавиан вернулся и сообщил новости, а потом все вместе наблюдали, как капитаны галер переправляются на корабль, где находится враг их командующего. Никто с тех пор не сказал ни слова, целый час офицеры не находили себе места.
— А вдруг они его схватили? — неожиданно спросил Домиций. — Мы ведь не узнаем.
— Если и так, что мы можем сделать? — ответил Октавиан. — Отправимся сражаться на этих неповоротливых торговых посудинах? Сам знаешь, нас потопят раньше, чем доплывем. — Он не отводил глаз от качающихся на волнах хищных силуэтов галер. — Юлий захотел рискнуть.
Цирон посмотрел на заходящее солнце и нахмурился:
— Если командующий до темноты не вернется, нужно плыть за ним. Пойдем на одном корабле — туда уместится достаточно людей, чтобы взять на абордаж галеру. А захватив одну, захватим и остальные.
Брут с удивлением воззрился на Цирона. Годы все же немного изменили старого товарища. Цирон привык командовать, стал увереннее в себе. Брут сказал, почти не задумываясь:
— Если они схватили Юлия, то теперь ждут, что мы явимся на выручку. Бросят якорь как можно дальше от берега и встанут вплотную друг к другу. Или вообще отправятся в Малую Азию, чтобы доставить пленника Помпею.
Лицо Октавиана сделалось каменным. Он грубо возразил:
— Заткнись. Ты здесь не командуешь. Мой командир не пожелал тебя казнить, и только потому ты здесь. Тебе нечего нам сказать.
Брут уставился на него, но под пристальными взглядами остальных опустил глаза. Хотя он старался не обращать внимания, ненависть бывших друзей больно ранила — Брут и сам не понимал отчего.
И почему-то в отсутствие Юлия все смотрят в рот Октавиану. Видно, что-то такое есть у обоих… семейное.
Брут злобно выдохнул и сжал руку под повязкой в кулак; он с трудом восстановил самообладание.
— Не думаю… — начал он.
Октавиан не выдержал:
— Будь моя воля, я бы распял тебя прямо здесь. Как полагаешь — многие станут возражать?
Бруту не пришлось долго думать — он знал ответ.
— Нет, все бы обрадовались. Но ты-то им не позволишь, правда? Ты выполняешь все приказы Юлия, даже те, которые тебе поперек горла.
— Собираешься оправдать свое предательство? — спросил Октавиан. — Для этого и слов-то не найдешь. Не знаю, зачем командующий взял тебя с собой, но послушай меня. Юлию хочется думать, что ты по-прежнему один из нас, только я-то — не Юлий. Если попробуешь мне приказывать — глотку тебе перережу.
Брут, сощурившись, подался вперед:
— Ты, я вижу, осмелел. Однако я скоро поправлюсь, и тогда…
— Да я не стану ждать! — Октавиан окончательно вышел из себя. Он рванулся к Бруту, но Регул и Цирон одновременно ухватились за руку, которой он поднял меч. Брут отшатнулся.
— И как ты объяснишь Юлию мое убийство? — поинтересовался он. Глазами, полными ненависти, Брут смотрел на Октавиана, пытающегося до него дотянуться. — Цезарь ведь тоже способен на жестокость. Поэтому, наверное, и не убил меня.
Цирону удалось вырвать у Октавиана меч, и тот наконец сдался.
— Надеешься поправиться, Брут? — спросил он. — Не сказать ли мне моим людям, чтобы отвели тебя в укромное место и хорошенько с тобой поработали? Солдаты так тебя отделают, что ты никогда не сможешь держать меч.
На лице Брута отразился страх, и Октавиан улыбнулся:
— Не нравится? Не сможешь ни верхом ездить, ни имя свое написать. Может, хоть тогда у тебя поубавится спеси.
— Ты благородный человек, Октавиан, — произнес Брут. — Мне бы твои принципы.
Кое-как сдерживаясь, Октавиан сказал:
— Еще одно слово, и я так и сделаю. Никто меня не остановит, никто за тебя не заступится. Все знают, что ты это заслужил. Ну давай же, полководец. Скажи хоть одно слово.
Брут долгое время молча его рассматривал, затем с отвращением покачал головой, повернулся и побрел прочь. Октавиан кивнул, дрожа от гнева. Он даже не чувствовал руки Домиция на своем плече.
— Нужно владеть собой, — мягко упрекнул Домиций, глядя вслед человеку, перед которым когда-то благоговел.
— Не могу, — прохрипел Октавиан. — Сделал такое и ведет себя как ни в чем не бывало. Не понимаю, чего ради Юлий взял его сюда.
— Я тоже не понимаю, — ответил Домиций. — Пусть сами разбираются.
Регул присвистнул, и все разом повернулись к морю. В последних лучах заходящего солнца были видны плывущие галеры. Каждый взмах огромных весел приближал их к берегу.
Октавиан посмотрел на остальных:
— Пока мы не убедимся, что все в порядке, пусть люди будут наготове. Копья держать под рукой. Домиций, экстраординариев поставь в резерв. Здесь они в любом случае не понадобятся.
И полководцы Цезаря немедля отправились отдавать приказы, не задумываясь, по какому праву ими командует Октавиан. А он остался один и наблюдал, как приближаются галеры.
В маленьком порту их не могло поместиться сразу шесть, поэтому сначала вошли только два корабля. С каждой стороны работал лишь один ряд весел — галеры причаливали. В темных сумерках едва можно было разглядеть брошенные наземь трапы. Побежали матросы с канатами, и скоро показался Юлий. Октавиан облегченно вздохнул.
Юлий поднял руку в салюте:
— Солдаты готовы грузиться на корабли?
— Готовы, господин, — с улыбкой ответил Октавиан. Он даже растрогался: Юлий не переставал его удивлять.
— Тогда начинайте. Времени мало. Помпея перевезли всего два дня назад — мы чуть-чуть опоздали. — Юлий ощутил знакомый азарт преследования. — Сообщи людям, что на галерах хорошие запасы провианта, это их подбодрит.
Октавиан отсалютовал и пошел к подчиненным. Юлий заметил и боевое построение, и поднятые кверху копья, но не стал ничего говорить в присутствии матросов. Отдавая центурионам команду грузиться, Октавиан не мог удержаться от улыбки. Пусть им опять предстоит нелегкий поход — они вновь обрели уверенность, что Помпей не уйдет.
Неторопливый рассвет обрисовал побережье Малой Азии — серо-зеленые горы, окунающиеся в море. В небе кричали гуси, над волнами кружили пеликаны, высматривая серебристые рыбьи косяки. В воздухе висел запах весны, и утро обещало, что день будет прекрасным.
Для всех это была новая, неизвестная страна. Она лежала гораздо дальше от Рима, чем Британия, только не к западу, а к востоку. Из Малой Азии в Рим привозили древесину кедра, из которой строили галеры. Римские торговые суда набивали трюмы инжиром, абрикосами, орехами. Это золотая земля, древняя, и где-то на ее севере лежат руины Трои. Юлий припомнил, как надоедал своим наставникам, требуя, чтобы они еще и еще рассказывали о Малой Азии. Здесь побывал когда-то Александр и принес жертву у гробницы Ахилла. Юлию не терпелось ощутить под ногами землю царей древности. Гребцы направили судно в маленький порт, а консул стоял на носу корабля и вдыхал водяную пыль.
