Юлий почувствовал, как рядом беспокойно заерзал в седле Брут. Встреча покатилась по опасному пути, однако сдержать резкие слова оказалось невозможно, слишком далеко зашла дерзость Ариовиста.
— А что делаешь ты сам, Цезарь? По какому праву забираешь у племен их земли? Неужели греческие боги позволяют тебе? — С этими словами царь картинно раскинул руки, словно обнимая раскинувшийся вокруг цветущий край. — Когда послы возвращались от меня с пустыми руками, это и было ответом на твои письма — разве ты не понял? — продолжал он. — От твоего города мне не нужно ровным счетом ничего. Иди своим путем и оставь меня в покое, в ином случае тебя ждет лишь смерть. Эта земля полита кровью — моей и моих соплеменников. А твоя заслуга состоит лишь в легкой победе над горсткой нищих гельветов. И ты считаешь, что этим заслужил право разговаривать со мной на равных? Я царь, римлянин, а царям не пристало иметь дело с такими, как ты. Своими легионами ты меня не испугаешь, тем более теми смешными всадниками, что топчутся у тебя за спиной. Они даже не в силах удержать на месте лошадей!
Цезарь подавил настойчивое желание оглянуться. Он видел перед собой безупречные ряды германских конников и прекрасно понимал, что такого спокойного порядка и уверенности неумелые римские легионеры добьются не скоро! Полководец густо покраснел от стыда и с облегчением подумал, что под железной маской этого никто не заметит.
— Я — Рим, — веско произнес он. — Разговаривая со мной, ты обращаешься к сенату и всем гражданам великого города. А грубостью своей оскорбляешь не только нас самих, но и все подвластные страны. Когда ты…
В этот миг что-то со свистом пролетело над головами полководцев. Ариовист оглянулся на свои ряды и, не в силах сдержать раздражение, зло выругался. Подняв голову, Юлий увидел не меньше дюжины копий — они летели в сторону солдат Десятого легиона. Консул в ярости повернулся к собеседнику.
— Так вот какова она, твоя дисциплина?! — гневно воскликнул он.
Царь выглядел таким же рассерженным и озадаченным, как и римлянин, так что не оставалось никаких сомнений — атака удивила и его самого. Оба войска заволновались, в воздухе просвистела одинокая стрела.
— Мои люди просто рвутся в бой, Цезарь, и не в силах дождаться его начала. Смысл их жизни состоит в том, чтобы купаться в крови, — прогрохотал германский вождь. Через плечо он взглянул на воинов.
— Так возвращайся же к ним, и начнем, — поставил точку консул. Голос его осип от волнения и из-под маски звучал глухо, но решительно. Ариовист пристально смотрел на врага, и в глазах его стоял неподдельный, ничем не прикрытый страх. Такой реакции встречать еще не приходилось, и Юлий изо всех сил пытался понять, в чем же кроется ее причина.
Однако времени на раздумья не осталось. Прежде чем германский вождь успел что-нибудь ответить, над головами взвилась целая туча стрел. Цезарь резко развернулся и с гортанным криком галопом поскакал к своим легионерам. Брут, Домиций и Октавиан тут же последовали за ним. Ариовист тоже пришпорил коня. Германские воины встретили вождя громким торжествующим криком.
Поравнявшись с Десятым легионом, Юлий сразу начал отдавать команды. Самые быстрые из всадников галопом поскакали на юг, к Марку Антонию. Им предстояло передать приказ о немедленном выступлении на помощь основных сил. Нескольких разведчиков послали на запад, в лесные заросли, с поручением обнаружить скрывшихся там лучников или какой-то засадный отряд. Десятый легион наконец-то с радостью услышал долгожданную команду спешиться, а галльских лошадок повели обратно, чтобы вернуть хозяевам. Воины построились и сомкнули щиты, образовав, таким образом, прочный панцирь, надежно защищающий легионеров от кавалерийской атаки. Копья поднялись в боевой готовности, а луки натянулись, готовые по первой же команде выпустить безжалостно острые стрелы. Воины приготовились отразить натиск противника.
Однако его не последовало. К немалому удивлению Цезаря, Ариовист исчез в гуще всадников, и через несколько минут те внезапно начали отступать, ни на секунду не нарушая стройности рядов. Кое-кто из легионеров начал кричать и улюлюкать, однако Юлий не спешил отдать команду к наступлению: ведь разведчики еще не вернулись из покрывавшей западный склон лесной чащи и не рассказали, кто скрывается за зеленым занавесом.
Ариовист вывел войско из зоны досягаемости копий и стрел и лишь после этого остановился. Хотя среди германцев, несомненно, попадались молодые горячие головы, в целом всадники проявляли дисциплину даже в отступлении. Самые опытные отходили последними, прикрывая товарищей.
— Что он делает? — пробормотал Брут едва слышно. — Зачем тянет время, зная, что вслед за нами идут легионы?
— Может быть, просто хочет заманить поглубже в лес? Мне эти заросли совсем не нравятся, — ответил Юлий.
На римских позициях показался первый из разведчиков.
— Все чисто, командир, — доложил он, тяжело дыша и с шумом переводя дух. — Никаких следов старых костров и ни малейшего признака засады.
Цезарь кивнул, внезапно вспомнив тот последний случай, когда поверил докладу без проверки.
Из зарослей выехали еще двое всадников. Их показания полностью совпали с сообщением первого. Теперь уже Цезарь чувствовал себя увереннее, но в то же самое время не мог скрыть растерянности. Ариовист вел себя так, словно собирался начать безжалостную атаку, однако воины его держались с невозмутимым безразличием, словно обидные крики и вызывающие жесты легионеров Десятого не имели к ним никакого отношения.
Юлий нервно барабанил пальцами по луке седла. Может быть, враги наставили капканов и ловушек? Такое вряд ли возможно. Глубокие ямы с утыканным копьями дном оказались бы куда опаснее для германского войска, ведь численностью оно значительно превосходило один-единственный римский легион.
— Так что же, будем ждать Марка Антония? — уточнил Брут.
Юлий прикинул, сколько времени понадобится легионам, чтобы подойти к этой зажатой в тисках высоких крутых склонов долине, и разочарованно вздохнул. Подкрепления можно ожидать не ранее чем через несколько часов.
— Да, будем ждать. Но все-таки я ничего не понимаю. Силы врага многочисленны и превышают наши почти в два раза. Если Ариовист не пытался меня запугать, ему придется начать наступление. Скорее всего, он говорил именно то, что думал, так что я не стал бы рисковать жизнью лучших воинов, а дождался прихода основных сил.
Цезарь смотрел на вражеские позиции, а потому никак не мог заметить довольных взглядов, которыми обменялись внимательно слушавшие разговор воины. Полководец, так бережно относившийся к простым воинам, заслуживал почета и уважения.
Всадники германского вождя молча стояли в какой-нибудь тысяче шагов от легионеров Десятого, и Цезарь снова пристально взглянул в их сторону.
— Спокойствие, — коротко распорядился он. — Пока нам предстоит лишь ожидание.
К тому времени как мощная колонна легионеров соединилась с передовым отрядом, германский царь тоже успел собрать основные силы. По оценке разведчиков, которые с риском для жизни подошли к врагу почти вплотную, теперь под его командой насчитывалось не меньше шестидесяти тысяч воинов. Каждый из всадников вел за собой пешего, вернее бегущего, воина. Держась за гривы лошадей, те двигались с невероятной для человека скоростью. Юлий вспомнил спартанцев, которые тоже не шли, а бежали в бой. Оставалось лишь надеяться, что в этой битве соперник окажется не столь грозным. С кривой улыбкой Брут заметил что-то насчет битвы при Фермопилах, о которой много лет назад слышал от учителей. Тогда, в прошлом, спартанскому царю удалось отстоять узкий горный перевал, а сейчас римскому войску грозила атака с фланга, а возможно, и окружение быстрой и мобильной силой. Так что в данном случае более удачным примером оказалась бы каннская битва, в которой римлян просто-напросто уничтожили.
