Вся остальная церемония слилась для Юлия в одно пятно. Они произнесли простые клятвы: «Куда ты идешь, туда и я», потом стояли целую вечность на коленях перед жрецом, а потом очутились на солнце, толпа кричала им «Felicitas!»,
[26]
и Марий попрощался с ним, сильно хлопнув по спине.
— Ты стал мужчиной, Юлий! Или она очень скоро сделает тебя им! — громко произнес он с озорным огоньком в глазах. — Теперь ты носишь имя отца. Он бы тобой гордился.
Юлий крепко пожал ему руку в ответ.
— Я сейчас нужен тебе на стенах?
— Думаю, пару часов обойдемся без тебя. Явишься ко мне к четырем пополудни. Думаю, к тому времени Метелла выплачется.
Они ухмыльнулись друг другу, как мальчишки, и Юлий на миг остался в пустоте, один со своей невестой в толпе поздравляющих. К нему подошла Александрия; он улыбнулся и неожиданно заволновался так, что стеснило горло. Ее темные волосы были перевязаны металлической нитью, а в темных глазах было столько прошлого…
— У тебя красивая брошь, — сказал он.
Александрия похлопала по ней рукой.
— Ты удивился бы, если бы узнал, сколько людей сегодня о ней спрашивали. У меня уже есть заказы.
— Торгуешь на моей свадьбе! — воскликнул Юлий.
Девушка без тени смущения кивнула и официально произнесла:
— Пусть боги благословят ваш дом.
Александрия отошла, и Юлий повернулся к Корнелии.
В ответ на вопросительный взгляд он ее поцеловал.
— Очень красивая. Кто она? — спросила она с некоторым беспокойством.
— Александрия. Рабыня из дома Мария.
— Она не ведет себя как рабыня, — с сомнением в голосе произнесла Корнелия.
Юлий рассмеялся:
— Что я слышу! Ты ревнуешь?
Корнелия не улыбнулась, и он нежно взял ее руки в свои.
— Мне нужна только ты. Моя прекрасная жена. Пойдем в наш новый дом, и я тебе это докажу.
Он поцеловал ее еще раз, и Корнелия успокоилась, но все-гаки решила узнать все, что можно, о рабыне с брошью.
В новом доме не было рабов и почти никакой мебели. Новобрачные вошли туда одни, и их голоса отдавались эхом. Метелла подарила им кровать из резного темного дерева. Доски прикрывали матрас и мягкое белье.
Сначала под грузом новой ответственности они чувствовали себя неловко.
— Думаю, ты можешь снять с меня тогу, жена, — весело произнес Юлий.
— Обязательно, муж. А ты мог бы распустить мне волосы.
Наконец их старая страсть возвратилась, и неловкость быстро улетучилась.
День шел, снаружи стало жарче. Юлий тяжело дышал, и его волосы были мокры от пота.
— Сегодня из меня получится усталый солдат, — проговорил он, переводя дух.
Корнелия слегка нахмурилась.
— Ты будешь осторожен?
— Отнюдь. Я брошусь в гущу сражения. Возможно, даже начну его сам, чтобы произвести на тебя впечатление.
Она провела пальцами по его груди, оставляя бороздку на гладкой коже.
— У тебя есть и другие способы.
Юлий простонал:
— Нет, сейчас нет, но ты немного подожди.
Глаза Корнелии хитро блеснули, и она потянулась к нему своими нежными пальцами.
— Боюсь, мне не хватит терпения ждать. Может, мне удастся снова пробудить твой интерес?
Через пару секунд Юлий снова застонал, сминая в кулаках простыни.
В четыре часа он уже барабанил в дверь казармы, однако ему сказали, что Марий на стенах. Юлий поменял свою тогу на простую форму легионера из ткани и кожи. Гладий висел на поясе, а под мышкой юноша держал шлем. После часов, проведенных с Корнелией, у него немного кружилась голова, но Юлий сумел запереть это томление в маленьком уголке внутри себя. Он вернется к ней и снова станет молодым любовником, но сейчас он солдат, племянник Мария, ученик самого Рения.
Юлий нашел Мария, который разговаривал с группой офицеров, и остановился в нескольких шагах от него, наблюдая за приготовлениями. Марий разделил свой легион на маленькие подвижные группы по шестнадцать человек, и у каждой было свое боевое задание. Все разведчики сообщали, что Сулла идет прямиком к городу, не пытаясь делать обманных или притворных шагов. Похоже, он действительно собирается пойти на риск и атаковать немедленно. И все же Марий подозревал, что, когда армия противника покажется в поле зрения, Сулла приведет в действие другой план. Марий отдал последние приказы, пожал руку каждому офицеру, и те разошлись по своим постам. Солнце прошло зенит, и до вечера оставалось всего несколько часов.
Марий повернулся к племяннику и широко улыбнулся, увидев, какое у того серьезное выражение лица.
— Я хочу, чтобы ты прошелся по стене вместе со мной, посмотрел свежим взглядом. Скажешь мне, что можно улучшить. Посмотришь на людей, как они себя держат. Оценишь их настрой.
Юлий выслушал его все так же мрачно, и Марий с нарочитым раздражением вздохнул.
— И улыбайся, парень! Воодушеви их! — Он наклонился ближе к племяннику. — Многие из них к утру погибнут. Они настоящие солдаты, но это не избавляет их от страха. Некоторые огорчены, что придется воевать со своими, хотя худших из таких я убрал с передних позиций. Скажи пару слов всем, кому сможешь. Не говори подолгу, просто обрати внимание на то, что они делают, и похвали. Спроси, как их зовут, и обратись к ним по имени. Готов?
Юлий кивнул и выпрямился. Он знал: от того, как он будет держать себя с другими, зависит их мнение о нем. Если он подойдет, расправив плечи и выпрямив спину, к нему отнесутся серьезно. Отец когда-то рассказывал ему и Марку, как вести за собой солдат:
— Держите голову высоко и извиняйтесь, только если это крайне необходимо. Тогда сделайте это единожды, громко и ясно. Никогда не скулите, не умоляйте, не миндальничайте. Прежде чем заговорить с человеком, подумайте, и не говорите много. Молчаливых уважают, болтунов презирают.
От Рения Юлий узнал, как быстро и умело убивать. Завоевывать верность людей ему еще предстояло научиться.
Они медленно пошли вдоль стены, останавливаясь и заговаривая с каждым солдатом. С главным на каждом участке стены они говорили дольше, выслушивали все мысли и предложения, хвалили за подготовку.
Юлий встречал взгляды легионеров и, не отводя глаз, кивал. Солдаты кивали в ответ, и он ясно видел, как они напряжены.
Он остановился рядом с невысоким мужчиной с бочкообразной грудью, который настраивал мощный металлический стреломет, вбитый прямо в камень стены.
— Какая дальность?
Солдат отдал четкий салют.
— Если ветер позади вас, три сотни шагов, господин.
