— Тогда я вас оставляю, — сказал Рений. — Я должен сходить в свой дом и проверить, не пострадал ли он во время бунта.
— Не забывай про комендантский час. Не выходи из дома после заката, мой друг. Они все еще убивают всех, кто окажется на улице после темноты.
Рений кивнул.
— Я буду осторожен.
Он развернул своего мерина, и Гай тронул Рения за здоровую руку.
— Ты уходишь? Я думал…
— Я должен проверить, как мой дом. И немного побыть один и подумать. Теперь я уже не готов провести остаток жизни с другими стариками. Я вернусь завтра на рассвете, чтобы увидеться с вами и… В общем, до завтра.
Он улыбнулся и поскакал прочь.
Пока Рений рысью спускался вниз по холму, Гай снова обратил внимание на его потемневшую шевелюру и сильное тело. Он повернулся и посмотрел на Каберу, который только пожал плечами.
— Привратник! — закричал Тубрук. — Мы пришли.
После жарких римских улиц прохладные каменные коридоры, что вели внутрь особняка, принесли приятное облегчение. Лошадей и мешки у четверых гостей тут же забрали, а их самих пожилой раб отвел в первое строение.
Они остановились у двери из позолоченного дерева. Раб открыл ее и жестом пригласил их внутрь.
— Вы найдете все, что вам нужно, господин Гай. Консул Марий позволяет вам вымыться и поменять одежду после путешествия. Вас ожидают увидеть не раньше захода солнца, который настанет через три часа, когда начнется ужин. Показать вашим спутникам дорогу в комнаты слуг?
— Нет. Они остаются со мной.
— Как пожелаете, господин. Девушку отвести в комнаты рабов?
Гай медленно кивнул.
— Отнеситесь к ней хорошо. Она друг моего дома.
— Конечно, господин, — ответил тот, поманив за собой Александрию.
Девушка бросила взгляд на Гая, но он ничего не смог прочесть в ее темных глазах.
Больше не сказав ни слова, тихий человечек ушел, мягко ступая сандалиями по каменному полу. Остальные переглянулись, будто ободряя друг друга.
— По-моему, я ей нравлюсь, — вслух подумал Марк. В ответ на удивленный взгляд Гая он пожал плечами: — И ноги у нее красивые.
С этими словами Марк, посмеиваясь, вошел в комнату, оставив Гая в глубоком потрясении.
Кабера последовал за ним и тихо присвистнул. Потолок, пересеченный латунными стропилами, поднимался над мозаичным полом на сорок футов. Стены были выкрашены в темно-красные и оранжевые цвета, как многое в Риме. Особенно привлекал внимание орнаментированный пол, по которому от мраморного фонтана расходились круги. В каждом круге застыли бегущие фигуры, пытавшиеся обогнать тех, кто спереди. Во внешних кругах были изображены торговцы и покупатели на рынке, а ближе к середине просматривались другие сценки — с рабами, магистратами, сенаторами, легионерами, врачами. Отдельный круг отводился обнаженным, не считая корон, правителям. В самом первом круге, окаймлявшем фонтан, были изображения богов, и только они никуда не спешили, а спокойно смотрели на толпы, которые бегали по своему кругу, но не могли перепрыгнуть в другой.
Гай прошел к фонтану и попил из кружки, стоявшей на мраморном краю. Он очень устал, и, несмотря на красоту комнаты, его удручало, что среди этого великолепия не нашлось ни еды, ни лож. Остальные прошли за ним через арку в следующую комнату.
— Вот это я понимаю! — радостно провозгласил Марк. Перед ними стоял полированный стол, уставленный едой: мясом, хлебом, яйцами, овощами и рыбой. В золотых чашах лежали фрукты. Мягкие ложа так и манили, но рядом была еще одна дверь, и Гай не мог туда не заглянуть.
Посредине третьей комнаты оказался глубокий бассейн. От воды шел приятный пар, вдоль стен стояли деревянные скамейки с высокими стопками мягкой белой материи. На шестах у воды висела банная одежда, а у низких столов стояли четыре раба, готовые сделать желающим массаж.
— Замечательно! — восхитился Тубрук. — Гай, твой дядя — гостеприимный хозяин. Лично я сначала искупаюсь, а поем потом.
Еще не закончив говорить, он уже стал стягивать с себя одежду. К нему подошел один из рабов и подставил руку. Когда Тубрук разделся догола, раб унес его одежду из комнаты. Несколько секунд спустя вошел другой и занял его место у столов.
Тубрук полностью погрузился в воду, задержал дыхание и расслабил в тепле каждую мышцу. Когда он вынырнул, Гай и Марк уже разделись, бросили одежду другому рабу и, хохоча, нырнули в бассейн с другого конца.
Раб вытянул руку, чтобы принять одежду Каберы. Старик хмуро на него посмотрел, потом вздохнул и начал снимать одежду со своего худосочного тела.
— Вечно что-то новое, — сказал он, опускаясь в воду, и поморщился.
— Плечи, парень! — крикнул Тубрук одному из рабов.
Тот кивнул, встал на колени у края бассейна и нажал большими пальцами на мышцы Тубрука, высвобождая напряжение, таившееся там с тех пор, как рабы напали на поместье.
— Хорошо! — вздохнул Тубрук и задремал, убаюканный теплом.
Марк первым лег на массажный стол. Он лежал на гладкой материи, и в прохладном воздухе от него шел пар. Ближайший раб снял с пояса какие-то приспособления, похожие на связку длинных латунных ключей, щедро полил Марка теплым оливковым маслом и принялся скрести мокрую кожу, как чистят рыбу. Он промокал кожу привязанным к поясу полотенцем, которое удивительно быстро почернело от дорожной грязи. Потом раб вытер кожу Марка досуха, налил еще немного масла и стал широкими движениями массировать ему спину вдоль позвоночника. Марк довольно застонал.
— Гай, по-моему, здесь неплохо, — прошлепал он расслабленными губами.
Гай лежал в воде, позволив мыслям течь свободно. Возможно, Марий не захочет терпеть присутствие каких-то мальчишек. Своих детей у него нет, а Республика, видят боги, переживает сложные времена. Хрупкие гражданские свободы, которыми так дорожил его отец, оказались под угрозой, когда на каждом углу встали солдаты. Как консул, Марий оставался одним из двоих самых влиятельных людей города, но, пока на улицах стоит легион Суллы, его власть эфемерна, а жизнь — в руках их командира. И все же разве Гай может защитить интересы отца без помощи дяди? Кто-то должен представить его сенату, поручиться за него. Он не мог просто взять и занять старое место своего отца — его бы вышвырнули из сената, и на том все бы кончилось. Конечно, кровное родство через мать давало ему право на какую-то помощь, но Гай не был уверен, что ее получит. Марий изредка навещал сестру, когда Гай был совсем маленьким. Когда же ее болезнь усугубилась, визиты стали гораздо реже. Марий не был у них уже несколько лет.
— Гай! — Голос Марка прервал его мысли. — Иди, пусть тебе сделают массаж! Ты опять слишком много думаешь.
Гай ухмыльнулся другу и поднялся из воды. Как и остальным, ему и в голову не пришло стесняться своей наготы.
— Кабера! Тебе когда-нибудь делали массаж? — спросил он, проходя мимо старика, прикрывшего глаза.
