Отряды пикинеров разбиты, кое-кто из воинов покинул поле битвы, только темные точки виднеются вдалеке среди холмов. Есть ли у генерала хоть малейшая возможность победить? Военные хитрости кончились, дело дошло до боя на равнине. Ничего, войско цзиньцев пока превосходит монголов численностью.
Генерал отдал приказы гонцам, посмотрел, как они во весь опор несутся через равнину. Выбравшиеся из ущелья монголы всаживали в его людей одну стрелу за другой, в самой середине цзиньской армии появилась брешь. От безжалостной точности дикарей цзиньцы отступили, сбились в кучу, хотя следовало держаться порознь. Чжи Чжун вытер со лба холодный пот, увидев, с какой легкостью, точно с безоружными, вражеские всадники расправляются с его пикинерами. Монголы разбились на отряды по сто человек, нападали со всех сторон, стреляли, раздирали его войско в клочья.
Казалось, не прошло и пары мгновений, как генерала заметили воины из одной сотни. Их лица оживились при виде тяжелых боевых знамен вокруг командного шатра. Почти сразу дюжина монголов обратили натянутые луки в сторону главнокомандующего, а остальные дергали за поводья, поворачивая лошадей. «Не слишком ли они близко?» — испугался генерал. Его шатер окружали десятки телохранителей, но остановить шквал стрел им было не под силу. Чжи Чжуну вдруг пришло в голову, что эти степняки похожи на злобных демонов. Он перепробовал все уловки, однако не смог их остановить. Многих монголов ранили, но, похоже, они не чувствовали боли, когда окровавленными руками натягивали луки и пятками подгоняли лошадей.
Стрела ударила Чжи Чжуна в грудь, застряла между железных пластин. Из его горла вырвался крик. Громкий вопль словно выпустил на волю тщательно скрываемый страх, самообладание покинуло генерала, он окликнул охрану, рывком повернул коня и пригнулся в седле. Над головой военачальника свистели стрелы, сея смерть в рядах его людей и наводя ужас. Он пришпорил коня, пустил его в галоп и ускакал с поля брани, оставив телохранителей далеко позади.
Генерал не смотрел на воинов, которые округлившимися глазами следили за его бегством. Многие бросали оружие и следовали его примеру. Кое-кто замешкался — и попал под копыта его лошади. От ледяного ветра у Чжи Чжуна слезились глаза, ему хотелось только одного — оказаться как можно дальше от свирепых монголов. Его армия потерпела сокрушительное поражение, началась резня. Монголы убивали императорских воинов до тех пор, пока не устали, а губы их лошадей не побелели от пены.
Командиры цзиньских подразделений трижды пытались сплотить своих людей, но безуспешно. Пользуясь тем, что на равнине уже не так тесно, отряды Чингисхана подоспевали как раз вовремя, чтобы разогнать цзиньцев. Когда последние стрелы Джелме поразили врага, монголы пустили в ход копья. Чингис заметил бегство цзиньского военачальника и больше не чувствовал боли от глубоких ран. Солнце поднималось все выше и выше над полем битвы, и к полудню вся императорская армия полегла грудами окровавленных тел. Уцелевшие воины разбегались, монголы преследовали их, настигали, крушили.
По пути к императорской столице помутнение рассудка, заставившее генерала трусливо бежать, исчезло. Звуки боя затихали вдали. Лишь однажды Чжи Чжун оглянулся на бурлящую массу людей, бившихся не на жизнь, а на смерть, и его охватили стыд и гнев. Некоторые телохранители последовали за генералом. Несмотря на поражение, они были по-прежнему ему верны. Без единого слова суровые воины окружили командующего. К воротам Яньцзина подъехал отряд почти в сотню всадников.
В одном из тех, кто скакал рядом, Чжи Чжун узнал командира гарнизона из Баотоу. Поначалу генерал не мог вспомнить его имени — мысли беспорядочно метались. Небольшой отряд уже приближался к городу, и Чжи Чжун усилием воли заставил себя успокоиться. Лю Чжан. Наконец-то он вспомнил: этого человека зовут Лю Чжан.
При виде высоких стен и крепостного рва генерала бросило в пот. После сумятицы на поле битвы и резни, еще свежих в его памяти, Яньцзин выглядел на удивление мирным, казалось, он медленно просыпается в ожидании нового дня. Чжи Чжун опередил гонцов — император еще ничего не знал о сокрушительном разгроме своей армии всего лишь в сорока ли от города.
— Ты хочешь, чтобы тебя казнили, Лю Чжан? — обратился генерал к воину, скакавшему рядом.
— У меня семья, господин, — ответил тот, побледнев.
Он понимал, с чем придется столкнуться.
— Тогда слушай меня и следуй моим приказам, — велел Чжи Чжун.
Городская стража узнала генерала сразу, и на ров опустили тяжелый подъемный мост. Чжи Чжун повернулся в седле, громким голосом отдавая приказы своим людям.
— Нужно предупредить императора, — сердито сказал он. — Соберем городскую стражу и нанесем ответный удар!
Слова военачальника возымели действие — ошеломленные поражением люди выпрямились, расправили плечи. Они по-прежнему верили, что их генерал изменит ход битвы и спасет Цзинь. Едва Чжи Чжун въехал в город, лицо его приняло бесстрастное выражение. Копыта цокали по мостовой. Он проиграл. Нет, хуже — позорно бежал.
Огромный императорский дворец стоял в центре города в окружении прекрасных садов. Военачальник направился к ближайшим воротам, через которые можно было попасть в зал для аудиенций. Чжи Чжун подумал, что юного императора никогда еще не будили в столь ранний час. «Проснется, как только услышит новости», — решил генерал.
У ворот командующего и его телохранителей заставили спешиться, и они зашагали к дворцу по широкой аллее, засаженной тюльпанными деревьями. Слуги встретили их у входа, провели сквозь анфиладу комнат. Перед залом для аудиенций путь воинам преградила императорская стража.
Чжи Чжун молча отдал стражникам меч, подождал, пока они расступятся, и вошел в зал. Его воинам приказали остаться снаружи. Генерал представил, что в эту самую минуту слуги суетливо будят императора, сообщают о возвращении главнокомандующего. Скоро дворец захлестнет волна слухов. Чуть позже все услышат о страшном поражении, но император должен узнать первым.
— Что за важную новость ты мне принес? — спросил император Вэй сдавленным голосом.
Генерал наконец ощутил спокойствие, глубоко вздохнул и опустился на колени.
— Его императорское величество оказывает мне честь, — произнес он.
Чжи Чжун поднял голову, и от его взгляда из-под нависших бровей юный император испуганно вцепился в свой халат. В глазах военачальника плескалось безумие.
Вэй медленно встал и осмотрелся. Чтобы выслушать главнокомандующего, император выгнал всех министров. Возле стен стояли шесть рабов, но их Чжи Чжун не боялся. Рабы разнесут новости по городу, как обычно. Генерал глубоко вздохнул. Еще недавно он плохо соображал, что делает. Теперь голова была ясная.
— Монголы прошли через ущелье, — сказал он. — Я не смог их удержать.
Император побледнел, в утреннем свете, лившемся из высоких окон, его кожа казалась восковой.
— Что с войском? Оно отступило? — поднявшись, мрачно спросил император и навис над Чжи Чжуном.
