— Я ухожу с Ярополком и могу не вернуться. Обещай, что присмотришь за семьёй.
Колот внимательно посмотрел на друга, видимо, понял, согласился без ненужных вопросов.
Ворота отворились, выпуская князя с Блудом, что ехали верхом на двух из оставшихся коней, и шестерыми кметями. Ярополк отверг сопровождение кого-либо из воевод, кроме Блуда, который договаривался с Владимиром.
Рогатки
[207]
в стане отворены, сторожи рядом нет, будто мир уже заключён. Блуд уверенно вёл князя и кметей к княжескому шатру. Гридни взяли коней под уздцы, попросив князя и воеводу спешиться. Охватили приехавших полукольцом, умело оттесняя воеводу с дружинниками. Кмети, хоть и без оружия, пытались сопротивляться, хватая напирающих гридней за древки их копий, толкаясь. Ещё немного — и напряжение перейдёт в драку.
— Тихо! Назад! — орал на своих Блуд. Обратился к Владимировым воинам:
— Где князь ваш?
— В шатре. Ярополка, князя вашего, ждут одного.
Блуд с кметями отступали, поддаваясь мягкому, но настойчивому нажиму Владимировых гридней. Здесь что-то не так, чувствовал и Блуд, и Ярополковы дружинники. Воевода поймал обречённый взгляд князя, что повёл плечами, отгоняя от себя Владимировых гридней: сам, мол, пойду. По хребту Блуда прошёл холод, он понял всё. Не закричал, останавливая князя, более того, осознал, что ведал с самого начала, но предчувствие своё запрятал в глубину души, смутно надеясь, что Владимир не поднимет руку на брата.
Добрыня с тем самым златоволосым варягом в сопровождении нескольких варяжских воинов спешили к шатру. Воевода откинул полог, входя вовнутрь, за ним вошли остальные. Возня, крики, из шатра выволокли двух связанных, орущих варягов. Варяги не сопротивлялись и, казалось, были удивлены происходящим. Добрыня, озабоченно хмурясь, будто невзначай отбросил полу тёмного коча, обнажая рукоять меча, — так выхватить удобнее, подошёл к Ярополковым людям:
— Ваш князь убит! Вот его убийцы. Гнев Владимира падёт на них!
Ярополка тем временем вынесли на глядень. На посеревшей от грязи, некогда белой, рубахе расплывались два бурых пятна от глубоких колотых ран на груди. Один из кметей, преодолев короткое замешательство, о чём-то догадавшись, с криком «с-сука!» бросился на Блуда. Затрещал летник на воеводе от рук схватившего его дружинника. Блуд не успел ничего содеять, как копьё одного из Владимировых кметей ударило напавшего в бок; сильный удар топором довершил убийство. Остальные отступили по сторонам, с немым отчуждением смотря на Блуда. Сам воевода, даже не пытаясь осмыслить всё произошедшее, чувствовал себя, как во сне. Варягов увели куда-то. Теперь великий князь, Владимир, верхом в алом корзне, кровавыми полами растёкшемся по крупу гнедого жеребца, высоко задрав щетинящийся молодой бородой подбородок, мельком бросил свой с прищуром взгляд на Блуда и, будто не заметив, поехал дальше. Дружина в два ряда, блестя оружием, переговариваясь и пересмеиваясь, следовала за князем. Неожиданно остро, до слёз, как в детстве, воевода почувствовал себя одиноким. Его, отупелого, куда-то повели. Тот самый златоволосый варяг сунул в его руки чару с пивом, потом ещё и ещё, давая хмелем залить кручину воеводы. Говорил варягу про семью, которую надо забрать. Варяг, Кальв именем, успокаивал, обещая вернуть семью. Когда к вечеру в стане появился Колот с Чернавой, дочерьми и Огнятой, Блуд был уже мертвецки пьян и крепко спал.
Глава пятьдесят первая
На прясле стены, стеснившись, осаждённые смотрели в спину мирного посольства. Иногда человек чувствует что-то, что может навсегда изменить его жизнь. Колот обмысливал слова Блуда о том, чтобы присмотреть за его семьёй, и встал на стену рядом с Огнятой. Красный был единственным, кто говорил с Владимиром о мире, и он не первый день землю топчет, раз молвил такое, а стало быть, что-то в разговоре том насторожило Блуда.
Люди оживились, кто-то даже шутил. Лапа напряжённо смотрел в сторону стана и один из первых понял, что произошла какая-то замятня: люди суетились, куда-то бегали, слышались крики. Огнята наклонился вперёд, уцепившись за забороло, чтобы не упасть.
— Чего творится? Батя же у меня тамо! — вырвалось у него. Колот не ответил, сам пытаясь рассмотреть, что там происходит.
Из стана на рысях выехали трое всадников, держа на древке белую тряпку. Плотный вершник с пшеничного цвета бородой, старший, видимо, среди посольства, в тёмно-зелёном распахнутом летнике с завязанными сзади рукавами, подъехал к воротам, крикнул:
— Мир вам от князя Владимира! Открывайте ворота!
С надвратной башни высунулся Варяжко:
— Князь у нас Ярополк! Пока он нам не укажет, не откроем!
— Ты кто? — спросил посол, подняв вверх глаза.
— Боярин Ярополчий. Зовусь Варяжкой.
— Не может князь ваш подойти, Блуд вместо него подъедет.
— Блуд мне чего? Хватит воду толочь в ступе, являй нам Ярополка, и весь сказ!
Посол повертел головой, подумал и порысил с кметями обратно. В крепости происходило оживление. Кто-то, осмелев, выкрикнул в сторону Варяжки:
— Не надоело людей голодом морить? Выпускай нас, а сам сиди хоть до конца света!
— Я никого не держу! — огрызнулся Варяжко в сторону собравшихся под воротами мужиков и сказал, в этот раз обратившись к Живобуду, с мрачным молчанием стоявшему на привратном прясле стены:
— Усиль сторожу, а то, не ровен час, откроют ворогу.
Живобуд постоял, раскачиваясь, будто сомневаясь в приказе, положив руку на черен меча, спустился со стены, и Варяжко услышал, как тот уже отгоняет спорящих с ним мужиков.
Не прошло и получаса, как к воротам подъехало новое посольство. Кметей в этот раз было на пятерых больше, что придавало главному послу важности, хоть и был он в простом дорожном вотоле, наброшенном хоть и на шёлковую, но уже поношенную рубаху.
— Эй, вы, там, в крепости! — громким уверенным голосом выкрикнул посол, дёргая поводьями и усмиряя горячих кровей гнедого.
— Слушаю тебя, Ивор Волчий Хвост! — узнал посла Варяжко. К Хвосту и ко всему роду Волка он относился с уважением и не ждал от Ивора обмана. Хвост не заставил себя долго ждать, сразу перейдя к делу:
— Ярополк убит варяжскими крамольниками! Новый князь русский Владимир даёт вам всем живот
[208]
и свободу идти на все четыре стороны! Хотите продолжать сидеть в крепости — ваше дело. Я всё сказал!
— Чего ж Владимир сам не приехал? Боялся, что убьём его за ловушку, которую Ярополку устроил? — голос Варяжки охрип от ярости (знал, что так будет с князем!), но послы уже развернули коней и поскакали обратно в стан.
Первая мысль бывшего Ярополкова боярина была собрать кметей и броситься в стан, чтобы убивать и самим умереть с честью. В голове помутилось, и он от злости не видел никого и ничего. Скрип отворяемых ворот и восторженный вой осаждённых отрезвил его, княжеских вятших рядом не было никого, даже Вышаты Луня. Варяжко понял, что он остался один.
