Варяжко пожал плечами, облитыми потускневшей от пыли бронёй, и исчез. Ярополк, гоняя коня сначала по крепости, а потом по посаду, срывая голос на крик, пытался прекратить грабёж.
* * *
Когда сбивали конную рать для напуска на древлян, Колот оказался сзади строя. Конь под ним изначально с чего-то забрыкался, и Лапа под пристальным взглядом воеводы Блуда сам попросился из передних рядов. Конники буквально смели древлянское крыло, и Колоту достался лишь один упёртый мужик, что, втянув голову в плечи, наставил на него рогатину. Лапа не стал изворачиваться, направив коня прямо грудью на древлянина. Чувствовал, что боится мужик, неверно держит оружие и держит только затем, чтобы выполнить клятву сражаться до конца. Конь отшвырнул в сторону древлянина вместе с рогатиной. Ещё одного бегущего Колот пожалел, в последний миг повернув кисть и плоскостью меча приложив по голове, прикрытой нашитыми крест-накрест полосами жести. Мужик свалился как убитый — этот переживёт битву и уйдёт восвояси, когда никому ни до кого дела не будет.
Не окровавив меча, он остановил коня. Грабёж древлян был ему противен. Грабили бывших соратников, стоявших на древлянской стороне. Развернувшись в седле, он оглядел полчище: битва катилась к крепости, оставляя отдельные мелкие схватки сопротивлявшихся ратных, на мосту через ров началась заминка — убегавшие, спасая жизни, давили друг друга. Битва была выиграна, и притом малой кровью со стороны русских. Колот, вбросив меч в ножны, пустил коня в намёт, обогнув спешащих к крепости ратных через посад, выехал на поле прошедшего боя. Взгляд привлёк шатающийся то ли от ран, то ли от усталости воин в железном доспехе, что отбивался от пятерых русских ратных, умело прикрывая спину и ноги. Когда его всё же доставали, среди нападавших раздавался победный крик, но воин всё не падал. Наверняка был из Святославовых. «Надо спасать», — решил Колот. Конь не желал торопиться, всхрапывая и обходя мёртвые тела. Что-то очень знакомое было в бившемся кмете.
— Заяц! — вырвалось у Лапы. Он ожёг плетью упиравшегося коня.
— А ну, отойдите! — ратники услышали его, только когда он в упор приблизился к ним. Ратные отступили, с любопытством оглядывая Колота — Кто это? Заяц, державшийся из последних сил, начал заваливаться набок.
— Сейчас! — смекнув дело, возразил рослый ратник со светлой копной волос, выбивавшихся из-под кожаной бармицы клёпаного блестящего шелома. — Это наш пленник, мы его захватили!
Воины на поле уже лупили доспехи с побеждённых, и эти, поймав окольчуженного кметя, просто так не отступятся от добычи.
— Это пленник воеводы Блуда! — с ходу соврал Колот, подумав: «Убьет меня Блуд!» — У него и спрашивайте!
Не дожидаясь, пока ратники опомнятся, соскочил с коня, бегом бросился к старому другу. Сорвал с него, ворочая тяжёлое тело, кольчугу, осмотрел раны: ничего серьёзного, Заяц просто потерял сознание от потери крови и усталости. Пока Лапа старался поудобнее перевязать раны, на поле стали появляться возвращавшиеся в стан ратные. Проскакал по полю Ярополк, саженях в пятидесяти придержал коня, с кем-то в голос ругался. Как оказалось, князь запретил грабить город и отпускал весь полон. Ратные упрямились, в свою очередь ругаясь с воеводами, отступали и, не стесняясь, ворчали:
— Сходили в поход! Ни зипунов, ни холопов! Мужичья с обеих сторон положили, чтобы Свенельд Волку отомстил!
Долго торговались с печенегами — Ярополк обещал за поход оплатить из казны — те жадничали, едва сдерживая людей, чаявших разбогатеть на зажитье
[96]
. Варяжко, часто наведывавшийся в степи и ставший у кочевников своим, сидел в кругу набольших, что-то говорил на их языке, степные воеводы отвечали, кивали головами, соглашаясь. Ярополк не вмешивался, боясь, что только помешает, слушал гортанную речь степняков, понимая, однако, что Варяжко гасит их жадность.
В стане уже гуляло веселье: опустошение древлянских погребов останавливать не решились. Лежавший на рядине Заяц жадно и много пил из поднесённого ему Колотом бурдюка с водой. Силы постепенно возвращались к нему. Напившись, он прикрыл глаза, откинулся на спину, вымолвил:
— Второй раз спасаешь меня, Колот. Верну когда-нибудь.
— Ладно…
С хрустом переломив сухую палку пополам, Павша подбросил её в разгорающийся костёр. Правая его рука покоилась на перевязи. Он был в числе ратных, пробившихся к Волку. Отбиваясь, воевода зацепил его руку круглым концом меча, ещё бы пару вершков в сторону — остался бы без руки, а так даже кость не задело. Лапа, гордясь сыном, не смог не проворчать:
— Говорил, не лезь к воеводе!
Костёр намеренно разложили подальше от стана: не очень-то хотелось веселиться. Павша, заскучав, вскоре ушёл к своим. Колот не стал занимать Зайца разговорами — пусть отдыхает. Отставив в сторону котёл с варевом, погрузившись в свои мысли, шевелил палкой в костре.
— Гляди-ко, кто идёт! — отвлёк Лапу от мыслей очнувшийся от очередной дремоты Заяц.
К костру в потемневшем от походной грязи распахнутом зипуне приблизился Блуд. Сдержанно поздоровавшись с Зайцем, сказал Колоту:
— Жаловались тут на тебя.
— И что? — подобрался Колот, готовясь к выговорам.
Было не до жалоб. Блуд только с полчаса назад стянул с себя бронь, отдал стремянному коня и пропустил чарку пива. Заботы было на всю ночь: набранные из дальних селений ратные могли если и на древлян снова не полезть, так друг с другом передраться. Потому воевода махнул рукой:
— Пошли они все! Пьёшь?
Поняв заботу Блуда, Лапа замотал головой:
— Нет. Если понадоблюсь, зови.
Блуд, удовлетворившийся ответом, ушёл.
Ночь сгустилась, разрываемая сполохами костров и хмельными криками. Олега так и не нашли, его не было ни среди живых, ни среди мёртвых. «Ушёл!» — с усталой надеждой подумал Ярополк, валясь на сухую солому, застеленную рядиной. Князь прикрыл вежды, перед глазами снова стоял сегодняшний бой. Порванные разящим железом окровавленные трупы, безобразный грабёж, насилуемые на глазах плачущих детей жёнки — такой войну он и представлял, но самому увидеть это — было другое, воображение такого не нарисует. Усталость брала своё, окутывая голову туманом, и Ярополк провалился в тяжёлый, без сновидений, сон.
Омытое утренней росой солнце осветило валы, рубленные городни, тесовые кровли теремов взятого на щит, но не разорённого Овруча. Разбуженные и согнанные воеводами ратные рыли могилы для мёртвых, для погребальных костров готовили крады
[97]
. Среди древлян нашлись видоки, которые рассказали, как князь Олег упал в ров, после чего его никто не видел. Помня, какая свалка там кипела, Ярополк умом понимал, что выжить брат не мог, но с губ сорвалось невольно:
