С его стороны будет глупо предполагать, что она все знает, если она не знает, но еще глупее считать, что она ничего не знает, если ей уже все известно. Все-таки надо доиграть игру. Эдриен был вынужден снова признать правоту друга. В такие опасные игры он еще не играл.
И понятия не имел, чем все кончится.
Эдриен несколько секунд стоял в дверях гардеробной, соединяющей их спальни, и наблюдал, как Эви ходит взад-вперед по комнате. Она переоделась в голубое домашнее платье, в котором выглядела особенно соблазнительно. Хороший знак.
Он нерешительно кашлянул.
— Эви?
Ее взгляд метнулся к нему.
— О, Эдриен! — Она бросилась в объятия мужа. — Дорогой, я так испугалась!
— Я тоже. — Он хмыкнул. — Никогда не пугался сильнее, чем сегодня, когда увидел тебя в подвале.
— Ах, ты об этом… — Эвелин несколько секунд молчала, потом вздохнула и решительно высвободилась из объятий мужа. — Я должна тебе кое-что сказать.
Эдриен кивнул:
— Я тоже.
— То, что я хочу тебе сказать, это — признание, если хочешь — исповедь.
— Признание, — повторил он. Возможно, лучше выслушать ее, прежде чем он скажет что-то, о чем впоследствии пожалеет. — Продолжай.
— Понимаешь… — Эвелин прижала руки к груди. Жест был театральным, как у драматической актрисы. Эдриен насторожился. Эви никогда не грешила ни театральностью, ни излишним драматизмом. — Это о сегодняшних событиях.
— Я так и подумал.
— Увидев, как безумец готовится тебя убить, я поняла, что это моя вина.
— Да?
— Я не смогла бы жить в мире с собой, случись с тобой что-то ужасное.
— Это было бы… — Эдриен помедлил, подыскивая нужное слово. — Неудобно.
— Неудобно?! — воскликнула Эви. — Да это было бы ужасно! Чувство вины… Да и твоя мать… — Она содрогнулась. — Хелен превратила бы мою жизнь в ад!
— Этот фактор нельзя не принимать во внимание, ты права. — Его мать? Он едва не погиб, а жена беспокоится о реакции матери?
— Ну, в общем, сейчас это уже не важно. — Эви беззаботно улыбнулась. — Ты жив и нисколько не пострадал.
Эдриен потер лоб.
— У меня до сих пор болит голова, — обиженно пожаловался он.
— У меня вчера тоже болела голова, после того как меня похитили и уронили, — сообщила Эвелин. — Уверяю тебя, все будет в порядке.
— Думаю…
— Ты жив, и это главное. — Она расправила плечи. — А я намерена сохранить тебя в этом состоянии.
— Ты? — не понял Эдриен.
— Ты же должен понимать, что я больше не позволю тебе подвергнуться опасности. — Эвелин горестно вздохнула. — Но боюсь, в будущем нечто подобное может повториться.
Эдриен от удивления раскрыл рот.
— Не понимаю, — признался он.
— Я знаю, бедняжка. — Она улыбнулась, взглянула на мужа с жалостью, как на недоразвитого ребенка, и снова заметалась по комнате. — Это трудно объяснить.
— Просто скажи, что ты хочешь сказать, — проговорил Эдриен. Он говорил громко и довольно резко.
Эвелин удивленно подняла брови.
— Я отношу твое раздражение на счет сегодняшних событий. Понимаю, вчера я чувствовала себя точно так же. Неприятно, когда тебя похищают да еще роняют на пол.
— Мои извинения, — пробормотал он.
— Приняты, — сообщила она и продолжила: — До нашей свадьбы… — Эвелин нахмурилась. — Может быть, ты присядешь, дорогой. Все это может оказаться для тебя большим ударом.
Эдриен скрипнул зубами.
— Предпочитаю стоять.
— Я беспокоюсь о твоей больной голове.
— Ей уже лучше.
— Правда? — Ее глаза удивленно округлились. — Я знаю, что когда меня похитили и уронили…
— Может быть, ты перестанешь все время повторять это? — выкрикнул он.
— Что? — Выражение ее лица было воплощением невинности. — Что меня похитили и уронили?
— Да.
«Потому что это было сделано по моему указанию, неужели не понятно?»
— Это был ужасный случай, и мне неприятно постоянно слышать о нем, — вслух заявил он.
— Бедняжка. Ну хорошо, как скажешь. — Она пожала плечами. — Стой, если чувствуешь себя в силах.
— Со мной все в порядке.
— Я все время пытаюсь сказать, что до нашей свадьбы я была агентом правительственного департамента, который занимался по большей части тайными операциями.
— Да? — Может быть, сейчас самое время сказать ей, что ему это давно известно? Или лучше пока помолчать?
— Я думала, что все это в прошлом, — продолжила Эвелин. — Но теперь поняла, что такое невозможно оставить в прошлом. Сейчас стало известно мое настоящее имя. Раньше его никто не знал благодаря усилиям воистину замечательного человека — отважного, рискового, чуть безрассудного… — Ее глаза мечтательно затуманились. — Он так здорово пишет — зачитаешься! И обладает шармом, перед которым невозможно устоять.
— Ну и?
— Я знаю, что после недавних событий ты чувствуешь уверенность в своей храбрости, и на самом деле я тобой очень горжусь, но ты должен признать, что, если не считать одного приключения и твоих былых подвигов с дамами, ты совершенно обычен и ничуть не оригинален. — Эвелин смотрела на мужа так ласково и жалостливо, что у него непроизвольно сжались кулаки.
Он был не в состоянии говорить.
— Я поняла, что ты никогда не будешь в безопасности, пока в твоей жизни есть я.
— Уверяю тебя, я вполне способен позаботиться о себе, — процедил он сквозь стиснутые зубы.
Эвелин продолжала говорить, словно не слыша его:
— В общем, чтобы ты остался живым и здоровым, боюсь, у меня нет выбора. Мне придется покинуть тебя. Навсегда.
— Что? — Нет, она не может говорить серьезно.
— О, дорогой мой! — Эвелин прижала руки к груди. — Не смотри на меня так. Ты разрываешь мне сердце. Поверь, мне так же трудно, как тебе. Хотя… — На ее лице снова появилось мечтательное выражение. — Возможно, в поисках утешения я могу обратиться к Сэру…
— Хватит, это зашло уже слишком далеко, — грозно начал Эдриен.
— Что ты, — усмехнулась Эви. — Я намерена зайти еще дальше. — Ее взгляд неожиданно стал злым. — Когда тебя похитили прямо у меня на глазах…
— Когда меня… — Он замолчал, осознав правду. Эдриена никто не похищал. Похищали Сэра.
Эвелин скрестила руки на груди.
— Когда. Тебя. Похитили.
Проклятие. Впервые в жизни Эдриен растерялся. Что тут скажешь? Поморщившись, он спросил:
