Эти изменения, конечно, не могли не заметить дамы, прежде всего Альфонсина Строцци.
– Мадам, вы ничего не хотите мне сообщить?
– Да, Альфонсина, вы правы в своих подозрениях! Это большой грех, но у меня будет ребенок. Я боюсь спугнуть эту новость… Как теперь быть с Габриэлем?
– Он не станет никому рассказывать о вашей с ним дружбе, мадам. Если вы твердо уверены в результате, то мы можем отпустить его в Италию, в его обитель…
– Он монах?!
– Да, мадам. Вас это смущает?
– Нет, какая разница. Я уверена, но надо еще подождать. Правда, к Руджери я пока не пойду…
– Э, нет! Габриэля оттуда мы можем увезти, но вы ходить будете. Нельзя, чтобы кто-нибудь что-то заподозрил!
Следующей, заметившей изменения в Екатерине, была Анна д’Этамп. Немного понаблюдав за дофинессой, она лукаво поинтересовалась:
– Вы не беременны?
– Кажется, да, – смущенно кивнула Екатерина.
Фаворитка схватила ее за руку:
– Пока молчите об этом! Могут повредить!
Прошло еще два месяца, прежде чем Екатерина объявила о своем состоянии мужу. Тот широко раскрыл глаза:
– Вы беременны?!
– Я не вижу радости в ваших глазах, Генрих.
Какая уж тут радость, он так надеялся, что она бесплодна и можно будет развестись! Об этом твердила и твердила Диана… Мадам де Брезе уверяла его, что спать с супругой безопасно, потому что у нее не может быть детей, следовательно, развод неминуем. «Главное для вас, Генрих, потом не допустить женитьбы на ком попало, достаточно флорентийки». О да, он обещал жениться только с позволения самой Дианы…
– Я уже не надеялся, мадам…
– Или надеялись, что детей не будет совсем?
– Зачем вы так?
Генрих был явно смущен, а Екатерина с удовольствием добавила:
– Теперь у нас будет много детей, Генрих! Врачи говорят, что достаточно родить первый раз – и дальше все пойдет легче. Поздравляю вас, мой дорогой.
Она от души обняла супруга, а тот просто не знал, куда деваться. «Ах, вот ты как, мой милый? Пожалуй, надо сказать Руджери, чтобы не терял связи с Габриэлем. Я рожу тебе много детей, очень много, хочешь ты того или нет!»
В ужасе была и Диана, она не поверила своим ушам:
– Флорентийка беременна?! Не может быть!
– Почему, мадам?
– Генрих, столько лет не было детей – и на тебе!
– Она лечилась, – вяло протянул несчастный муж.
Как же хотелось Диане крикнуть, что этого просто не может быть, потому что… Но как она могла такое сказать?!
Обрадовался известию король Франциск:
– Я всегда верил в вас, дитя мое.
Екатерина ходила по дворцу именинницей, она была в центре внимания, и впервые за столько лет не из-за подозрения или порицания, а потому что должна родить наследника или наследницу престола. Хорошо бы мальчика, это сразу заткнуло бы рты множеству болтунов! Екатерина по-прежнему смотрела на Генриха с обожанием и не бывала замечена ни в какой интрижке ни с кем, потому заподозрить ее в чем-либо невозможно.
Диана сходила с ума от бессилья, красотка не могла видеть соперницу и вынуждена была объявить, что больна Диана-младшая, чтобы иметь возможность уехать в свое имение. Только приехав, она потребовала к себе Себастьяна. Тот категорически отрицал возможность зачатия ребенка от Генриха:
– Нет, мадам, это невозможно!
– Но это есть!
– Вы выполняли все мои требования?
– Да и еще раз да! Неукоснительно!
– Значит, это не его ребенок.
– Что?! – красавица даже обомлела. Почему такое не пришло ей самой в голову?! Но это означало, что как только дитя появится на свет, так и закончится счастье его матери! Уж Диана постарается, чтобы все разглядели отсутствие длинного носа Валуа у малышки или малыша!
Следующие полгода для Дианы вовсе не были спокойными, зато их провела в спокойствии Екатерина. Диана металась между желанием отравить соперницу и вывести ее на чистую воду. Победило второе. Все же до сих пор Себастьян не ошибался, но как эта пучеглазая флорентийка смогла завести себе любовника, что его не заметили при дворе?!
Почувствовав приближение родов, Екатерина сделала все, чтобы об этом узнало как можно меньше людей. Она прекрасно помнила, как у кровати, где мучается роженица, толпится половина двора, с любопытством прислушиваясь к каждому крику и делая ехидные замечания. Нет, она не позволит завистникам наслаждаться ее мучениями!
Но, поняв, что Екатерина собирается рожать едва ли не в одиночестве, возмутилась Альфонсина Строцци:
– Вы с ума сошли?! Если ребенок родится без достойных свидетелей, то вас всегда смогут обвинить в подмене! Отец и несколько дам двора, а также врачи должны присутствовать обязательно!
– Тогда зови всех скорее, потому что я вот-вот рожу!
И действительно, пока сбежались, пока поставили ширму, пока пришел врач Генриха Луи Гюйон, схватки у Екатерины стали очень частыми. Она рожала молча, изо всех сил стискивая зубы и кусая губы, чтобы не кричать, из-за ширмы раздавались только тихие стоны. Генрих стоял рядом с Дианой де Пуатье бледный, с капельками пота на лбу, точно это не Екатерина, а он сам производил на свет ребенка. Диана внутренне злилась, очень хотелось сказать, что рождается вовсе не его дитя, а потому нечего и переживать.
Наконец раздался крик самого младенца! Луи Гюйон радостно провозгласил:
– С наследником вас, Ваше Высочество!
– Сын! – Генрих повернулся к Диане. – У меня сын!
– Как вы назовете его? – поинтересовалась вездесущая Анна д’Этамп, успевшая к такому радостному событию.
Диана улыбнулась:
– Карлом…
Из-за ширмы раздался твердый голос матери:
– Нет, мы назовем его в честь Его Величества Франциском. До Карла еще дойдет очередь… Полагаю, наш король заслужил, чтобы внук был назван в его честь.
– Ах, как замечательно, я передам Его Величеству, что внук назван в его честь! – захлопала в ладоши фаворитка. Ей было все равно, как назовут младенца, но то, что дофинесса утерла нос Диане, уже хорошо. – Катрин, вы молодец! Надеюсь, это не последний ваш сын.
– Конечно, нет, – радостно согласилась женщина.
Диана вымученно улыбалась, после рождения сына Екатерина стала неуязвимой, развести Генриха с ней практически невозможно, для этого нужно застать ее с любовником, но дофинесса смотрела на мужа столь влюбленными глазами, что в связь никто просто не поверит.
– Вы не хотите поздравить меня, Генрих?
Дофин словно очнулся, он видел, что Диана старается изобразить радость и никак не может с собой справиться, а потому даже забыл о только что родившей жене. Та тихо укорила наклонившегося к ней мужа:
