Я потрясенно наблюдала за этой сценой. Самоед стоял рядом и не шевелился. Страшно ему. Менты Колоду забрали. Тут и гадать нечего. Теперь и Самоеду могло достаться, и мне.
– Ты чего стоишь? – спросила я. – Надо что-то делать.
– А что я могу сделать? – дрожащим от волнения голосом спросил он.
– Отбивать Гену надо!
– От ментов?
– Пошли!
Идея отбивать у ментов Колоду казалась дикостью и мне самой. Это самоубийство, если точнее – расстрельная статья. И все-таки я поспешила за Колодой.
За стадионом, у статуи пионера, бегущего в светлое завтра, стоял ментовский «уазик» с мигалками. В эту машину Колоду и засунули. Рядом приткнулась черная «Волга». В нее сели люди, которые заломали Гену. То ли ментовская это тачка, то ли Колоду повязали люди из КГБ. Если так, то всем нам точно хана. Да и менты могли прессануть нас по полной, в частности меня. Сейчас они допросят Гену, и он скажет, для кого вымогал дубленку.
Я стояла и смотрела, как машины одна за другой выезжали на дорогу и направлялись в сторону центра, где как раз и городской отдел милиции. Если бы Колоду взяли московские менты, то тачки поехали бы в другую сторону.
Этими соображениями я хотела поделиться с Лешей, когда он подошел ко мне.
Но только я открыла рот, как услышала над ухом совершенно незнакомый мужской голос:
– Что-то потеряла?
Я повернула голову и увидела того самого мужчину, который завел разговор с Колодой. Он шагал за всеми прочими, но, видимо, отошел в сторонку, и я упустила его из виду. В машину этот человек не садился, но я не обратила на это внимания. Зато сейчас я заметила, что пакета с дубленкой при нем уже не было.
– Нет, нормально все, – пробормотала я.
– А чего такая взволнованная? – с едкой насмешкой спросил он, пристально глядя на меня.
Взгляд у него цепкий, колючий как напильник. Суровые черты лица, строго сощуренные глаза. И все-таки он не казался мне страшным.
– Признаться хочешь?
– В чем? – Я похолодела.
– Кого-то сейчас арестовали, да?
– Угу.
– Твоего дружка?
– С чего вы взяли?
– В деле фигурирует одна девушка твоего возраста.
– В каком деле?
– Вымогательством занялись, да? Зря вы это затеяли, очень даже!
– О чем это вы?
– Сейчас мы твоего дружка допросим, потом за вами приедем. Можешь идти домой, вещи собирать. Сухари уже насушила?
– Шутите?
– Да какие уж тут шутки. Может, все-таки сама расскажешь, как вы у людей вещи вымогали, деньги? Курточка на тебе хорошая, джинсы. Открой тайну, откуда у тебя это все? Ты же лично ни у кого ничего не вымогала, да?
– Это вы о чем? – едва пропихивая слова через пересохшее горло, спросила я.
– Если не вымогала, то мы тебя привлекать не будем. Расскажешь нам, как все было, и гуляй. А если нет, привлечем за соучастие. Лучшие года в тюрьме пройдут. Тебе это нужно?
– Дядя, у тебя все дома? – Как в замедленной съемке, я поднесла палец к виску, крутанула им и стала пятиться от мента.
Он смотрел на меня и снисходительно улыбался, но не останавливал.
– Ходят тут, к девушкам пристают, – жалким воробушком прощебетала я.
– У тебя еще есть время, подумай. Улица Герцена, дом тридцать четыре.
Именно по этому адресу и размешался городской отдел милиции. Значит, Колоду будут прессовать местные менты, но кому от этого легче?
Я вернулась к месту, где оставила Самоеда, но там его не увидела. Неужели сбежал?
Я направилась к остановке, чтобы ехать домой. На пути к ней Леша меня и догнал.
– Ты с кем там разговаривала? – взволнованно спросил он.
– А кто Колоду повязал, с тем и разговаривала.
– И что?
– Сдавайся, говорит.
– А ты? – Самоед нервно огляделся по сторонам, увлекая меня за собой к тропинке, по которой можно было выйти к городской бане и к реке.
Вряд ли его баня интересует, да и ледяного купания точно не будет. Самоед хотел затеряться, исчезнуть из виду. Страшно ему, очко играет. Мне тоже не по себе, поджилки трясутся, но ведь я женщина, мне можно бояться, а ему – нет.
– Ага, сейчас!..
– Они что, про нас все знают?
– Если этот козел меня тормознул, то да. Сказал, что я в деле фигурирую.
– А про меня что говорил?
Я схватила Лешу за руку, резко развернула лицом к себе и от всей души влепила ему пощечину.
– Ты чего? – Он шарахнулся в сторону.
– Очнись! Будь мужиком! Трясешься как баба! Смотреть противно! – грозовым тоном отгрохотала я.
Самоед хотел сказать что-то злое, колючее, но завис в раздумье, ушел в себя. Лицо его вдруг обрело суровое выражение, взгляд полыхнул точно так же, как это было с ним, когда он собирался броситься на врага с кулаками. Леша был готов к сражению, но не со мной, а с ментами. Это я его вразумила.
– Пошли!
Но повел он меня не к ментам, а к дому, который мы снимали на окраине города. Как захотел Медяк, так мы и сделали. Он и деньги для этого нашел, а Самоед сопли тем временем жевал.
– Надо братву собрать, – решительно сказал он на ходу. – Колоду вытаскивать будем!
– Как?
– Деньги нужны. Много!
– Это правильно, – кивнула я.
К дому мы шли пешком, берегом реки, по неудобной дороге. Мы очень спешили, берегли дыхание и практически не разговаривали.
Дом дрянной, с протекающей крышей и запущенным двором. Стены в комнате сырые, обстановка никакая. Печь грела плохо, дымила, но лучше хоть что-то, чем совсем ничего.
В доме находились Лузган и Венчик из команды Колоды. На столе водка, закуска, сидят две какие-то прошмандовки. Я думала, Самоед убьет парней за такой бардак. Ему нужно было сорвать на ком-то зло. Но все-таки он сдержался. Девок прогнал, а пацанов отправил собирать сход.
Только они ушли, как подъехали Медяк с Грыжей. Оба важные, деловые, ощущение такое, как будто они весь город за яйца держали, а менты были у них на побегушках. Эх, если бы это соответствовало действительности!..
– И чем мы тут занимаемся? – невесело спросил Медяк, глянув на стол, на котором до сих пор стояли водка и закуска.
Поляна накрыта, мы с Лешей вдвоем, водка в крови, тепло от печки. Может, мы только что из постели? Именно так Медяк мог подумать, поэтому и вид у него был мрачный.
– Колоду закрыли! – заявил Самоед и зло глянул на него.
Как будто Медяк был в том виноват.
