Это мог быть только Макс, но ему слова никто не давал, поэтому Никита не откликнулся. Стук больше не повторился.
И только когда Лариса уже была в душе, в дверь снова бесцеремонно постучали. Никита поднялся, наспех оделся, вышел из спальни, но в холле второго этажа никого не обнаружил. Он вернулся в комнату, подошел к окну и увидел Макса, который стоял возле беседки у пруда и как ни в чем не бывало кормил хлебными крошками лебедей. С чего бы это вдруг у него проснулась любовь к живой природе?
– Зачем стучался? – спустившись к нему, сухо спросил Никита.
– А страшно мне вдруг без охраны стало, – не оборачиваясь, проговорил Макс.
В его словах звучало ехидство, призванное скрыть неловкость. Он понимал, что не должен был стучать в закрытую дверь. Вот если бы Никита занимался любовью с его девушкой, тогда другое дело, но Лариса Максу не принадлежала. И не будет принадлежать. Даже если он вдруг захочет этого…
– Дом под охраной.
– А мне личная охрана нужна…
– А обеденный перерыв личной охране полагается?
– Ну, если только недолго. И если не увлекаться.
– Не понял.
– Что у вас там за звуки за дверью были?
– В приличном обществе за такие вопросы бьют по морде.
– Может, еще и пристрелишь меня? – хмыкнул Макс.
– Надо будет, и пристрелю, – без тени сомнения сказал Никита.
– Ну да, ты это умеешь…
– Я много чего умею.
Никита и сам мог разобраться с трупами, но Фоган, узнав о случившемся, отправил своих людей, которые и решили вопрос в лучшем виде. А сына он фактически поместил под домашний арест, запретив ему покидать пределы охраняемой территории. И Никиту оставил с ним.
– Ну да, Ларка довольна…
– Не твое дело.
– Почему не мое? Может, я ее тебе на время дал?..
За такие слова Макс мог бы умыться кровью, он понял это сам, без подсказки, поэтому на всякий случай пугливо отскочил от Никиты.
– Язык твой – враг твой. А моя задача, Макс, избавлять тебя от врагов. Ты меня понимаешь?
– Только попробуй!
– Зачем пробовать? С одной попытки язык тебе отрежу. Не веришь?
– А что я не так сказал? Разве Ларка не была моей? – Макс отступил еще на пару шагов.
– А ты у нее и спроси, – сказал Никита, показывая рукой на Ларису.
Она подходила к ним со скучающим видом. От Никиты после недавней встряски она как бы подустала, а Макс ее и вовсе, казалось, не волновал.
– Ларка, ты была моей девчонкой? – не постеснялся спросить Макс.
Она с удивлением посмотрела на него, но ничего не ответила.
– А разве нет? – настаивал Макс.
– Может, и была. Но в другой жизни, – прильнув к Никите, сказала Лариса.
– Но ведь было!
– Не было. Другой жизни не было. Не сложилось. Спасибо Никите. Он хороший… И ты хороший. Он хороший человек, а ты хороший козел…
– Я козел?! – возмутился Макс.
– Ну, в той, другой, жизни ты козлом был. А сейчас ничего. Сейчас вроде нормальный. Если бы еще к нам в спальню не ломился, был бы еще нормальней, – уколола его Лариса.
– Ну а вдруг вы меня забыли? – не остался в долгу Макс.
– Извини, третий – лишний, – с ироничным сочувствием усмехнулась она.
– Вдруг у нас занятия через пять минут, – не выдержал Никита.
Вечерняя тренировка намечена на восемнадцать часов, а сейчас и пятнадцати еще не было, но кто помешает ему провести ее в дневное время? На этот раз Никита точно подвесит Макса за крючок, как боксерскую грушу…
– Может, не надо? – глянув на Макса, усмехнулась Лариса. – Может, ты лучше займешься мною? – И, взяв Никиту за руку, повела его к гостевому дому.
Никита спиной почувствовал флюиды ревности, которые источал Макс. Похоже, он не на шутку злился на себя и на ту глупость, по которой «отдал» Ларису своему телохранителю. Но ведь это его проблемы…
Сознание вроде бы ясное, а голова чугунная. Вроде бы и рефлексы на уровне, реакция незаторможенная, но все-таки определенная медлительность в движениях присутствует… Что-то не то с Никитой в последнее время происходит. Позавчера спать вдруг резко захотелось, и вчера вырубился, едва коснулся головой подушки. А ведь и десяти вечера еще не было, когда он заснул… Без задних ног спал, вроде бы выспался, а голова тяжелая.
Оказывается, не зря говорят, что бизнес – это сплошная головная боль. Именно этим делом и занялся Никита. Нашел участок земли под постройку гостиницы, выкупил его, а это не только хлопоты, но и сомнения, которые давят на клапан. Вдруг он переплатил за этот участок? Вдруг гостиница на этом месте не будет пользоваться спросом? Может, у него и денег не хватит, чтобы закончить начатое. Что, если Фоган отправит его в отставку раньше времени?
Макс по-прежнему находился под домашним арестом, и у Никиты появилось личное время, этим он и пользовался. Участок под отель уже оформлен в собственность, осталось только забрать свидетельство о регистрации.
Джип лихо мчался по Калужскому шоссе, высокая скорость обостряла реакцию и выветривала из головы ночную хмарь. Коробка передач в машине автоматическая, но это не мешало Никите вручную «переключать скорости». Первая скорость, вторая…
– Ой!.. Это нам! – сказала вдруг Лариса.
Откуда-то из-за кустов, отчаянно махая жезлом, на дорогу выскочил гаишник. Лариса не ошиблась – он останавливал их машину.
Никита достал из портмоне права, техпаспорт, доверенность и двести рублей. Может, и виноват он был в том, что увлекся, что же, придется платить, раз виноват…
Сложенные вчетверо купюры он просунул между правами и техпаспортом. Гаишник только коснулся их пальцем, и они исчезли у него в рукаве, после чего проверка документов превратилась в чистую формальность.
Довольный гаишник уже собирался вернуть документы и пожелать Никите счастливого пути, как ситуация вдруг вышла из-под контроля. К нему подошел какой-то мужчина в сером пиджаке, предъявил удостоверение сотрудника полиции и забрал у него права. С ним были еще двое – один встал на пути у машины, вытащив из кобуры табельный пистолет, а второй, ловко разблокировав водительскую дверь, распахнул ее в готовности схватить Никиту за шкирку.
– Не понял, – оторопело протянул он.
– Гражданин Гурьянов? – глянув на права, спросил сотрудник.
– Допустим.
– Майор полиции Овчаренко, – предъявив удостоверение, представился мужчина.
Шишковатые надбровья, ширококрылый нос, узкие губы на фоне мощного прямоугольного надбровья. Взгляд жесткий, цепкий, но при этом не злой. Хотя и не добрый.
