— Сколько воинов в их племени?
— Сколько пауков живет в лесу? — выстрелил вопросом в сознание плененного смертоносца Посланник Богини.
Тот не ответил, но в сознании его промелькнула череда тел, глаз, лиц, интонаций сознания.
— Мне кажется, около двух десятков, — сообщил северянину Найл.
— Граница их земель? — Они живут в пределах этого леска.
— А сколько гонору! — хмыкнул северянин. — Сколько паучьих племен живет в окрестностях?
Допрос длился более часа, и только когда воинов позвали завтракать, Найл, напоследок, озадачил пленника самым важным для себя вопросом:
— Где обитает племя хранителей?
И опять в памяти паука всплыла картинка дома с низкими подвальными окнами, серыми стенами и заваленными камнями дверьми. Ничего нового.
Утренний выход в море не принес гигантской рыбы, но обычной, средних размеров, хватало вдосталь. Пауки от такого угощения отказались, а люди наелись от души, сложив оставшееся в котомки, на обед.
— Я могу поговорить с вами, мой господин? — дождавшись, пока Найл запьет водой свой завтрак, подошел к правителю шериф.
— Разумеется, Поруз. Что случилось?
— Давайте отойдем в сторону, мой господин. Уведя Посланника Богини за границы лагеря, обозначенные поваленными копьями, северянин встал перед ним, минуту помолчал, жуя собственные губы, а потом спросил:
— Скажите, мой господин, зачем мы приплыли на этот берег?
— Что бы найти семя Богини, Поруз, и посадить его в плодородную землю в хорошем месте.
— Я тоже так считал, мой господин, — кивнул северянин. — Но последние два дня меня стали смущать некоторые странности. Если мы ищем семя, тогда почему вы расспрашиваете местных пауков про каких-то «хранителей»? Я клялся вам в верности, мой господин, и готов выполнять любые ваши приказы. Сегодня, согласно вашему приказу, мы снимемся с лагеря и двинемся к высотным домам. Скажите, зачем мы туда идем? Мои воины будут рисковать жизнями ради семени Великой Богини, или в поисках некого местного племени?
Шериф молчал и смотрел Найлу в глаза. Он не умел читать человеческие мысли, но слишком долго руководил людьми и пауками, чтобы его можно было обмануть.
— Отойди немного в сторону, северянин, — попросил Посланник Богини и опустился на колени.
Он выгреб песок из-под ступней, собрав его под голени, откинул прижавшийся к коленной чашечка голыш, немного покачался, проверяя, все ли удобно и хорошо, после чего положил руки себе на бедра ладонями вверх и закрыл глаза.
В последние дни произошло слишком много событий, нахлынуло впечатлений, случилось открытий. И все это, как тяжелые шторы, закрыло окно в истинный мир, лишило его зрения, сбило с намеченной цели. Лишнее, как много лишнего в разуме и душе!
Найл устремился ввысь, к свету, к безгранично чистому свету, льющемуся с небес на Землю. Посланник Богини не знал, что это за энергия и откуда она берется.
Он знал лишь то, что она способна смыть с души любые наслоения грязи, злобы, усталости. К этому свету трудно прикоснуться, трудно слиться с ним в единое целое — но достигнув его, добившись всего лишь легкого прикосновения, сразу становишься другим человеком — молодым, свежим, отдохнувшим.
Правитель ведал, что в истории предков упомянуты многие случаи, когда человек случайно или преднамеренно перестает спать, перестает нуждаться в отдыхе, и сейчас он понимал, как это происходит, как этого добиваются отдельные сумасшедшие и святые, йоги и монахи, просветленные и одержимые.
Свет, доступный всем и каждому свет. Одно прикосновение, две-три минуты пребывания в вышине полноценно заменяют ночной сон, исцеляют от недугов, дают ощущение счастья и свежести. И он вознесся в эту высоту, стряхивая нагромождение любопытства, азарта, злорадства и нетерпения — и упал назад, пустой, как только вышедший из печи гончара кувшин.
Теперь он мог видеть все вокруг легко и беспристрастно: потому, что был пуст, потому, что умел только воспринимать.
Воспринимать прохладу волн, мертвящую боль давно умершей земли, жажду света и жизни, которые рядом — и до которых никак не удается дотянуться… Эта жажда истекала из одной-единственной точки, и была слишком сильна, чтобы принадлежать любому из известных Посланнику Богини существ.
Но он не думал об этом — в его состоянии думать вообще невозможно. Он просто созерцал эту странность, и из нее рождался ответ на интересующий его вопрос.
Найл открыл глаза и глупо улыбнулся. Глупо — потому что разум еще не успел вернуться в его сознание, и он ощущал себя безгранично, невероятно счастливым.
— Что с вами, мой господин? — испугался шериф.
— Странное ощущение, Поруз, — поднял на него глаза Найл. — Мне кажется, оно знает о нас. Знает и ждет. Радуется…
— Вы о чем говорите, правитель? Посланник Богини поднялся на ноги, отряхнул колени и вытянул вперед руку:
— Семя Великой Богини находится там. До него остался один дневной переход.
