Она отступила еще немного. Найл улыбнулся и остался стоять.
Тогда паучиха снова обрушила на него всю свою волю и кинулась вперед. На этот раз правитель позволил себя парализовать, а всю содержащуюся в теле энергию, сжав в плотный шар, швырнул ей в правый бок.
От мощного толчка самка откачнулась в сторону и промчалась мимо человека, а ее бок тут же начал саднить от острой боли — плотный пакет импульсов вызвал разрывы в тканях внутренних органов.
Самка в недоумении остановилась, однако переходить на новый уровень схватки не торопилась. В ее понимании, добычу полагалось парализовать волей и съесть, а не устраивать с ней волевые дуэли. В худшем случае — загнать или заманить в паутину, и дождаться, пока она ослабеет.
— Перестаньте! — возмутился Любопытный. — Зачем убивать друг друга? Разве вам мало иной добычи?
Ответный невольный импульс паучихи показал, что да, мало. В маленьком пятнышке прибрежного леса дичи почти не имелось, и именно поэтому смертоносиха хотела поначалу съесть самца, а теперь не собирается отпускать двуногого хранителя, как бы ловко он не сражался.
— Ты хотела меня съесть? — изумился Любопытный.
— А почему, ты думаешь, я сюда прибежал? — подтвердил Найл, вкладывая меч в ножны и послал пауку четкий и конкретный приказ. Они одновременно нанесли по лапам волевой удар, раздвигая их в стороны, и самка со смачным чмоканьем шлепнулась на брюхо. Убивать ее, несмотря ни на что, оба не хотели.
— Уходи! — упрямо потребовала паучиха, поднимаясь на лапы. — Это моя добыча!
Она явно считала, что самец пытается отобрать от нее еду.
— Это брат по плоти!
Смертоносец имел в виду: «это мой товарищ», но паучиха восприняла образ как «часть самого меня, давняя собственность».
— Тогда отдай его мне! Я приняла твое семя, мне нужна еда, чтобы вырастить твоих паучат. Отдай его мне, отдай мне хранителя или дай съесть тебя самого!
Похоже, смертоносиха уже совершенно свихнулась от голода, однако образ некоего «хранителя», уже второй раз возникающий в ее сознании вызвал у Посланника Богини интерес, и он не торопился уходить.
— Кто такой «хранитель»? — прямо спросил Найл, и выловил во всколыхнувшейся мешанине образов понятие больших людей, обитающих в доме людей, людей охраняющих древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться.
Людей, охраняющих древние знания!
Столкнуться с подобным сюрпризом Найл не мечтал и в самых сокровенных уголках своей души. Да, разумеется, они «охраняют древние знания от всех, кто желает к ним прикоснуться» — но ведь так считает паучиха!
Маловероятно, что бы люди допустили к сохраненным знаниям человечества восьмилапых хищников. Дикарей, пожелавших завладеть знаниями, дающими власть над миром, хранители, наверняка, тоже прогоняют. Вот и получается, что знания охраняют «от всех». А знания, наверное, огромные, если интерес к ним проявили даже пауки.
А еще Найл отметил характеристику «большие люди». Значит, где-то поблизости обитают «малые»?
— Где живут хранители?
Вот тут умение распознавать всплывающие в чужой памяти образы и ассоциации никакой пользы Найлу не принесли. По мнению смертоносихи, хранители древних знаний жили в каком-то доме. Доме с низкими подвальными окнами, серыми стенами и заваленными камнями дверьми. Под такой образ попадали половина развалин города пауков — а уж как найти это здание в незнакомом месте правитель и вовсе не представлял.
— Отдай мне хранителя! — потребовала самка, снова собираясь броситься на добычу. Вот только теперь она не знала в кого лучше вонзить хелицеры — в двуногого, или ставшего пустым самца.
— Ты можешь показать нам дом хранителей? «Может», — тут же понял Найл и предложил:
— Ты покажешь нам этот дом, если мы тебя накормим?
Агрессивность смертоносихи немного понизилась.
— Накормите? Чем?
— Иди за мной, — Найл закинул щит за спину и стал показывать дорогу, мысленно приказав Любопытному присматривать за паучихой. Впрочем, саднящий бок и обещание еды вернули ей благоразумие.
— Ее можно съесть?! — обрадовалась самка, увидев Нефтис, но Найл резким импульсом в сердце остудил ее пыл:
— Нет, не ее. Иди за мной.
Паучиха опять подчинилась, но перед пляжем остановилась:
— Не пойду. Там ядовитые ползуны.
— А как вы охотитесь? — поинтересовался Найл и поймал в ее сознании образы ловчих сетей и волевых парализующих импульсов, посылаемых в попавшуюся на глаза добычу. А еще — расслабленных самцов, достигших единственной цели в жизни, и теперь годных только в пищу. — Иди за мной, я покажу тебе еще один способ. Только иди по моим следам, тогда змей бояться не нужно будет.
Охоты «выпугиванием» местные пауки не изобрели. Похоже, она была придумана смертоносцами Южных песков специально для ловли людей, прячущихся в глубоких норах под прикрытием ловушек и капканов, и только потом распространена на обычную дичь.
Уже привычно тыкая древком копья в песок, Посланник Богини двинулся на еще не обследованную часть пляжа. Минут через десять попалась и первая добыча: взметнув фонтан песка, в копье вцепилась крапчатая змея.
— Вот, держи, — поднатужившись, Найл поднял копье и поднес змею к морде самки. — Парализуй ее волей, укуси и ешь.
В первый миг смертоносиха отпрянула, потом обрушила на «ядовитого ползуна» такой заряд воли, какого, наверное, не удостаивался и правитель, подскочила, вонзила хелицеры. Немного выждала, давая яду время подействовать, и принялась за еду. Найл подождал, отвернувшись от неприятного зрелища, а потом снова двинулся вперед.
Для насыщения взрослой смертоносихе требовалось никак не меньше двух десятков змей, и правитель почти два с половиной часа бродил по пляжу, прощупывая песок.
Он не роптал — все равно ядовитых тварей вокруг лагеря следовало уничтожить. Вот только, устав от нудного занятия, он не заметил, когда в сознании паучихи произошел кардинальный переворот в мировоззрении.
Сожрав очередную крапчатую змею, самка неожиданно бросилась бежать — можно подумать, ее кто-то удерживал. Последняя мысль, которую удалось уловить правителю, это — «я поймаю себе собственного хранителя».
* * *
К тому моменту, когда Найл вернулся в лагерь, там собрались все шестеро смертоносцев — двое высадились с корабля Юлук, место для которого уже успели расчистить.
Ни один из восьмилапых не смог похвастаться добычей — лес действительно оказался практически безжизненным. Вместо кузнечиков, медведок, мух и гусениц они постоянно натыкались на ловчие сети, в которых сидели голодные, враждебно настроенные смертоносцы Теперь безжизненность зарослей вырастала в серьезную проблему. Это жукам-бомбардирам хорошо — бродят под низкими ветками, да листья объедают. А пауков, как и людей, травкой не прокормить. Голодающие уже две недели, пауки не могли двигаться вперед, на исследование города до тех пор, пока спины их не окрасятся в рисунки сытости.
