— Меня-то пропустите! — оттолкнул Тритию Найл. Он был правителем и имел полное право бежать первым. Ему хотелось не просто бежать — мчаться со всех ног, нестись быстрее ветра, стремительней пущенной стены.
Остальные путники испытывали те же самые эмоции: люди больше не уважали смертоносцев, пауки готовы были грызться между собой. В холл успели вырваться только пара восьмилапых, несколько моряков — и в дверях возник непроходимый затор, из которого с трудом вырывались отдельные двуногие, тут же кидающиеся в погоню.
— Скорее, скорее… — шустрые смертоносцы обогнали правителя, но застряли перед запертой дверью во внутренний двор, опять обогнали — и опять уперлись в дверь к бассейну. Зато моряки ошиблись проходом и свернули на кухню.
Найл промчался мимо бассейна, перемахнул через перила и побежал по траве. Краем глаза он заметил справа чуть ниже нескольких гребцов. Значит, на кухне был второй выход — и его все-таки обогнали! И тут же, усиливая обиду, правителя в третий раз опередили смертоносцы.
Найл услышал над ухом тяжелое дыхание нагнавшего Навула, сунул ему в ноги древко копья — и воин закувыркался по земле, а Посланник, перевалив взгорок, поросший седой осокой, увидел уходящий полого вниз каменистый склон и округлый холмик под ним. Поперек холмика темнела вертикальная щель, и правитель помчался прямо туда. Однако моряки и смертоносцы успели далеко обогнать своего командира. Вот первый гребец со всего разбега прыгнул в щель — та сомкнулась, дернула краями вверх-вниз, снова раскрылась. В щель забежал смертоносец — и тоже исчез.
— Да ведь он же нас жрет! — понял Найл, разгоняясь по склону. Как бы он ни боялся предстоящей смерти, но ноги все равно несли его вперед и вперед, не желая останавливаться.
По всей видимости, осознал свою близкую кончину и второй моряк, жалобно закричавший, вымаливая помилование, но все равно прыгнувший в пасть холма. Следующим, излучая волны ужаса, к пожирателю подбегал паук.
Найл восьмилапого прекрасно понимал — ему тоже хотелось жить, но и он не мог противостоять зову холма, остановиться, отвернуть от жадной пасти. Вот сожрали смертоносца, следующим подбегал он.
— А-а! — завопил от страха правитель, и сделал то единственное, что не запрещал ему тащащий прямо в желудок зов: метнул вперед копье. Прочная сулица, промелькнув в воздухе, нырнула в темную щель, скрывшись внутри целиком и…
— А-а!!! — судорожно заскреб ногтями землю Посланник, стремясь остановиться и, объятый еще большим ужасом, чем только что испытанный страх смерти, кинулся сломя голову бежать, бежать, бежать, бежать…
* * *
Найл пришел в себя на траве. Он лежал, свернувшись калачиком и прижавшись спиной к пьедесталу Афродиты. Рядом стоял паук, от которого во все стороны растекался остаточный страх после пережитого ночью приключения.
Правитель поднялся на ноги, огляделся. Его отряд выглядел, после жестокого разгрома: тут и там на траве, на дорожках и тропинках распластались бесчувственные человеческие тела. Смертоносцы, как трусливые мухи, забились кто под заросли кустарника, кто в щели между гермами, кто забрался на дерево.
Утешало одно: скорее всего, среди них не имелось ни одного погибшего.
— А ну-ка, кто меня слышит, вставайте! — громко позвал Посланник Богини. — Идите сюда!
Люди зашевелились, начали приподнимать головы. Правда, не все, но большинство. Пауки осторожными шажками сдвинулись со своих мест и начали сбиваться в группу.
Пожалуй, только теперь они начали понимать, что самое страшное осталось позади.
— Все без оружия, как я вижу? — укоризненно покачал головой Найл. — Значит, так… Кто напал на наших друзей, мы теперь знаем. Осталось только пойти и заколоть эту тварь.
— Как бы она нас самих не слопала, — опасливо откликнулся один из моряков. — Вон как долину от всего живого вычистила.
— Не сожрет, — покачал головой правитель. — Не умеет она с вооруженными людьми дело иметь, не приходилось. Умеет только звать к себе в пасть или отплевываться. Наверное, научилась, когда ядовитых гусениц нажралась. Впрочем, кто боится, может не ходить. Остальные, давайте на веранду за оружием. А то не военный отряд получается, а какой-то обоз золотарей.
Вскоре на гравии стояло полтора десятка пауков и столько же двуногих, вооруженных копьями и гарпунами — остальные путешественники еще не пришли в себя и продолжали тяжело ворочаться в траве.
— Действовать нужно быстро, — предупредил Найл. — Как подкрадемся на расстояние броска, одновременно метаем сулицы. Метить лучше всего в пасть, это место уже проверено. Пошли.
Люди, рефлекторно пригибаясь, быстрым шагом двинулись на поляну за бассейн и дальше, через взгорок с осокой — и остановились на склоне.
Вместо хищного холма внизу белело округлое пятно примятой травы и лежало несколько тел — двое людей и один паук.
Получив болезненный укол в рот, зверь предпочел отрыгнуть добычу.
— Ушел…
Посланник обвел взглядом окрестные скалы, холмы и горы. Где на них искать странного ментального охотника? Как отличить хищный холмик от тысяч точно таких же бугорков и выступов? Пожалуй, проще сбежать отсюда, не дожидаясь новой атаки.
— Он жив! — крикнул Навул, присевший рядом с телом моряка.
Найл торопливо спустился, склонился над пострадавшим. С виду, для бедолаги дело обошлось переломом ноги и потерей сознания. Возможно — имелись переломы ребер, с виду этого не определить. Второй человек, с неестественно вывернутой шеей, разумеется мертв.
А вот смертоносец почти не пострадал. Хитиновый панцирь защитил внутренние органы, а переломанные ноги все оставались на своих местах, не оторвались.
— Переверни его на спину, — приказал правитель, сел рядом с раненым, положил руку ему на ногу и закрыл глаза.
Теперь его интересовал только клубок, серебристый клубок энергии, который находится у каждого человека в области солнечного сплетения, хотя и не каждый способен его ощутить.
Чистая серебряная нить — она с каждым вдохом наматывается на светящийся сгусток, с каждым выдохом частица ее покидает тело, чтобы вернуться еще большим отрезком, и копиться, копиться в душе, на случай голодного времени или беды. Найл прикусил губу, откинул назад голову и прямо из живота начал отдавать свою энергию, разматывать свою «серебряную нить» в место перелома. Ткани ноги, никогда не получавшие такого обильного питания, ожили на глазах, став стремительно развиваться, причем развиваться в направлении живительного потока — от одной ладони к другой. Разлом кости, оказавшийся в самой «струе», стал поминутно сужаться и вскоре полностью исчез.
Раненый застонал и что-то забормотал. Правитель с облегчением вздохнул — значит, на голову тратить силы не нужно, сам очнется. У Найла и так уже засосало под ложечкой — лечение всегда отнимало очень много сил. Обычно в подобных ситуациях его выручали пауки, умеющие прекрасно управлять жизненными потоками и делиться своей энергетикой, но восьмилапые уже больше полумесяца сидели без еды, и сами нуждались в подпитке.
