За минувшие годы здесь побывали тысячи посетителей. Они дали имена самым интересным и запоминающимся подземным диковинкам. Так появились «Кафедра священника» и «Органные трубы», «Крылья ангела» и «Трон с балдахином». Здесь можно увидеть даже «Мадонну с младенцем»! Наверное, в этом выражается наше естественное стремление к узнаванию, желание видеть знакомые элементы в чуждой, нечеловеческой архитектуре.
Полагаю, что ученые могли бы точно высчитать время, которое потребовалось воде на создание этих великолепных пещер. Вначале за дело взялась дождевая влага, насыщенная угольной кислотой. Она упорно трудилась, выедая углекислую известь и образуя в скале небольшие каверны. Постепенно — по мере того как внутрь просачивались подземные воды — полости расширялись. Думаю, на это ушли сотни тысяч лет. Лично меня охватывает благоговейный трепет при одной только мысли о масштабах проделанного колоссального труда. И должен заметить, что все эти световые эффекты в духе «Друри-Лейн» нисколько не мешали восприятию. Напротив, на мой взгляд, они помогают зрителю лучше постигнуть то буйство формы и красок, которым отличаются природные шедевры. Природа — великий и равнодушный Мастер, стоящий вне времени и выше всякой критики. Спускаясь в пещеры, мы часто испытываем безотчетный страх — как при посещении гробниц. Наверное, этим и объясняется наше стремление дать названия, провести какие-то аналогии с привычным нам миром.
9
С утра снова припустил дождь. Окрестные холмы окутались туманом, и я опять неизбежно вернулся мыслями к Шотландии. Несчастные туземцы — ибо трудно себе представить более жалкое зрелище, чем мокнущий под дождем чернокожий — брели по дороге со своими сундуками и мешками. Деревья изнемогали под тяжестью влаги, по горным склонам сбегали потоки коричневой дождевой воды. А по небу ползли грозовые тучи, не оставлявшие никакой надежды на улучшение погоды.
Я стоял на вершине перевала и безутешно всматривался вдаль. И это место, где мне обещали потрясающую панораму Шварцбергенских гор! Я не видел ничего, кроме плотной туманной пелены, повисшей в сотне ярдов над вершиной холма.
Неудивительно, думал я, что британцы и, в особенности шотландцы, чувствуют себя здесь, как дома. В Джордже и Книсне (куда я сейчас направлялся) подобная погода не редкость. А для людей, тоскующих по сырым просторам Хайленда, нет ничего отраднее, чем вот такой затяжной капский дождик. Я ехал и размышлял о том, что подобная погода никак не вписывалась в мои представления об Южной Африке. Если бы случился тропический ливень, который затопил бы несколько деревень, или, может, среди бела дня налетел бы жуткий ураган, сносящий крыши домов и с корнем вырывающий деревья, вот тогда все встало бы на свои места. А так, повторюсь, я никак не мог отделаться от ощущения, что вновь путешествую по шотландским горам.
Дорога сделала резкий поворот, и я едва не налетел на зловещее пугало! Из всех обитателей Южной Африки это показалось мне самым неприятным. Представьте себе существо, облаченное в старомодную серую визитку, черные панталоны до колен и телесного цвета чулки. Существо медленно двигалось, с трудом переставляя длинные, тонкие (и наверняка ревматические) ноги. На голове у него красовался хохолок из жестких перьев. Насколько мне известно, именно этому хохолку существо и обязано своим забавным именем — птица-секретарь. Когда европейцы впервые увидели эту птицу (сто или двести лет назад), то перья у нее на макушке напомнили им писчие принадлежности секретаря. Отсюда и название!
Если бы мне пришлось давать имя этой птице, уверен, фантазия моя работала бы совсем в ином направлении. Лично мне птица показалась старомодным привидением, типичным воплощением зла, как его изображали в восемнадцатом столетии. В уме замелькали картинки, одна ярче другой: дряхлый скелет, злобный граф из мелодрамы, «медменхемский монах»… или, может быть, старый порочный лорд-камергер, который с дьявольской улыбкой крадется по дворцовым коридорам. Мне говорили, что, несмотря на свою отталкивающую наружность, птица-секретарь — вполне милое и благодушное создание. Если ее приручить, она прекрасно уживается с человеком. Более того, становится любимцем всей семьи! Не знаю, не знаю… По мне, это все равно что держать дома Мефистофеля.
Кстати, любопытный факт: птица-секретарь любит лакомиться змеями. Сражаясь с ними, она безостановочно кружит вокруг змеи и растопыренными крыльями весьма ловко отражает смертоносные атаки. Схватив же змею в клюв, птица-секретарь поднимается к облакам и оттуда швыряет свою жертву на камни. Ну что ж, в сообразительности ей по крайней мере не откажешь.
Добравшись до отеля в Уайлдернессе — который во всех туристических проспектах рекламируется как идеальное место для проведения медового месяца, — я застал с десяток человек, захваченных в пути неожиданной непогодой. Они сидели за утренним чаем и уныло разглядывали кусты герани, мокнувшие в саду. Здесь тоже, как и во многих южноафриканских гостиницах, главное здание стояло в окружении рондавелов. О, мне следовало бы давно уже объяснить устройство этих традиционных капских жилищ. Рондавел представляет собой маленький круглый домик с соломенной крышей — этакую европейскую версию кафрской хижины, снабженную, однако, окошками. Рондавелы — нередко электрифицированные, оборудованные водопроводом и санузлом — строятся обычно в гостиничном саду и служат спальнями для постояльцев. Они достаточно просторны, комфортабельны и уж в жаркое время года наверняка более удобны, чем душные, заставленные мебелью гостиничные номера.
Ближе к обеду дождь прекратился, и Уайлдернесс чудесным образом преобразился. Теперь он вполне оправдывал свою репутацию рая на земле. Казалось, будто место это самой природой предназначено (а людьми устроено) для отдыха и любовных утех молодоженов. Вот только название городка вызывало у меня удивление. Почему, с какой стати столь чудесное место носит такое суровое название?
Его этимологию прояснил мне один из местных жителей. Оказывается, в 1835 году одна молодая кейптаунская красавица согласилась выйти замуж за своего ухажера — но только при условии, что он увезет ее подальше от столицы, в дикие места. Довольно странное желание, согласитесь… Но кто из влюбленных мужчин возьмется спорить со своим кумиром? Итак, жених пообещал выполнить все условия. После чего приобрел поместье в здешних восхитительных местах и дал ему название «Уайлдернесс». На мой взгляд, не самый благовидный поступок. И уж, конечно, не самая подходящая история для того, чтобы быть увековеченной в названии курорта для молодоженов. Зато здесь мы имеем блистательный пример того, что африканеры одобрительно именуют смекалкой.
В окрестностях Уайлдернесса лежит несколько флесов, то есть мелких заболоченных озер, на которых водится огромное количество водоплавающей дичи. Не знаю, то ли данная часть Капа как-то особенно изобильна в орнитологическом отношении, то ли все эти птицы собрались здесь по поводу «доброго дождика». Но только озера буквально кишели различными (в большинстве своем незнакомыми мне) представителями пернатых. Я, к сожалению, не слишком силен по этой части. В природе ведь как: вы можете подобрать понравившийся цветок или листочек, принести домой и, заглянув в справочник, выяснить его название. Что же касается таких неуловимых существ, как птицы, то они гораздо сложнее поддаются идентификации. Это тем более нелегко, что иллюстрации в книжках по орнитологии, как правило, чересчур ярко раскрашены и плохо соответствуют действительности. Поди узнай в серых, неприметных обитателях леса тех блестящих птах, что горделиво красуются на страницах справочников.
