Неподалеку на крыше у маленького навеса, где можно купить прохладительный напиток или фотопленку, стоит человек с телескопом, готовый нацелить его на Альпы. Когда бы я ни поднимался на крышу, гор не было видно.
— О, господи, — сказал человек с телескопом в мой последний подъем на крышу, — если бы вы пришли вчера, или позавчера, или в прошлую пятницу, вы увидели бы Монблан. Он похож на торт с глазурью, и Большой Сен-Бернар увидели бы так ясно, что разглядели бы, как спускаются вниз вагончики фуникулера и узнали бы лица друзей!
— Почти, — сказал я.
— Почти, — повторил он.
10
Возвращаясь вечером из пригорода в Милан, я в восторге остановился. Такое зрелище можно было бы увидеть в Китае или Японии. По обе стороны от дороги простирались акры мелководья, которые под поздними лучами летнего солнца казались совершенно серебряными. Каждый листок тростника или Другого растения, росшего вокруг лагуны, казался выгравированным из черного как ночь материала. Четкими были и силуэты двигавшихся вдоль воды босоногих женщин в огромных соломенных шляпах. Такие головные уборы носят кули. То и дело одна из них наклонялась и вытаскивала из воды пучок травы или водорослей и укладывала его в плетенную из прутьев корзину. При этом движении золотыми самородками падали тяжелые капли. И словно бы для того, чтобы сделать эту сцену более похожей на гравюру Хиросиге, солнце нырнуло в ленту цвета ржавчины, а несколько птиц взлетели из кустов.
Мне сказали, что женщины пропалывали одно из рисовых полей Ломбардии, которые на мили тянутся вокруг Милана и во многих других частях долины По. В тот вечер я с большим аппетитом съел рис по-милански, приправленный шафраном, а потом задумался, как это иностранное растение попало в Италию. Естественно предположить, что Марко Поло привез его сюда из Китая, возможно, как и лапшу, ставшую впоследствии итальянской пастой. Другой на моем месте решил бы, что и спрашивать здесь не о чем, но я все же спросил и не без удивления узнал, что история о рисе в Средиземноморье пока не написана. Марко Поло, очевидно, никакого отношения ко всему этому не имел, а появился этот злак в Италии, что всего вероятнее, благодаря арабам. В средневековой Италии рис готовили не повара, а врачи и фармацевты, причем в очень маленьком количестве. Много лет утекло, прежде чем его начали выращивать для пропитания. Случилось это, когда Галеаццо Мария Сфорца, пятый герцог Милана, представил его своим соплеменникам. В 1475 году, за год до своей смерти, он послал двенадцать мешков риса Эрколе I, чтобы тот выращивал его в Ферраре.
Паста — более старый продукт, чем рис. Боккаччо в «Декамероне» живописно отмечает: «В области, что зовется Бенгоди, где виноградники подвязывают колбасами, а гуся с гусенком в придачу можно купить за фартинг, есть гора. Сложена она из тертого сыра пармезан. Люди на ней работают целый день: лепят пасту и равиоли, готовят в соусе из каплуна, а потом скатывают вниз, и кто больше ухватит, тот больше и съест». Находилась Бенгоди, должно быть, где-то в Ломбардии или Эмилии, родине колбас и пармезана.
11
Большинство людей слышало о «Миланской гадине», и многие читали роман, который так и называется. Возможно, некоторые из вас видели доспехи, изображающие огромного змея, стоящего на хвосте, с маленьким человеком в огромной пасти. Монстр, пожирающий ребенка. Такой неприглядной была эмблема Висконти. Существует рассказ о том, что член этого семейства во время крестового похода убил сарацина и присвоил себе его эмблему. Надо сказать, что пришлась она как нельзя кстати: семья отличалась змеиным нравом и готова была пожрать всякого, кто оказывался на ее пути.
Среди благородных семейств средневекового Милана Висконти были наиболее дееспособными и хитрыми. Они захватили власть и не выпускали ее из рук более ста лет. В современном городе о них сейчас мало что напоминает, за исключением собора, строительство которого, как я уже говорил, задумали именно Висконти. Выродившись, они сумели возродиться в семействе Сфорца, которое и приняло от них эстафету. Последняя из рода, незаконнорожденная дочь наделила дом Сфорца всеми качествами Висконти — хорошими и плохими, и вторая семья стала отражением первой, увековечив даже имя Висконти — Галеаццо Мария. Такого необычайного имени в Италии вы больше не встретите. Дано оно было, по слухам, сыну Маттео иль Гранде, потому что Родился он в январскую ночь 1277 года под крик петухов — ad cantu galli, — а имя Мария Висконти давали всем мальчикам с тех пор, как молитва Галеаццо III Деве Марии о наследнике была услышана.
Висконти были связаны и с Плантагенетами.
[21]
Когда я брожу по Милану, мне кажется нереальным, что по этим улицам мог ходить Чосер, или что Лионель, герцог Кларенский, самый высокий и красивый из сыновей Эдуарда III, женился на Виоланте, дочери Галеаццо III, и что Болингброк задолго до того, как сделаться королем Генрихом IV, посетил двор Милана и подружился с Галеаццо III. Генрих даже вскружил голову юной наследнице Висконти, но ей не удалось заполучить его, а то она была бы королевой Англии.
О чем думали Плантагенеты, когда в 1368 году ехали в Ломбардию на свадьбу Лионеля? Туда двигалась кавалькада из пятисот аристократов и более тысячи лошадей. Они направлялись в страну состоятельных людей, богатейшими среди которых были Висконти. Эти люди сделали себя сами. Аристократами по рождению — в феодальном смысле этого слова — они не являлись; короля у них не было, но они находились в некой зависимости от отсутствующего императора. Путешественники готовили англичан к тому, что им предстоит увидеть странную землю, где элита жила не в замках, а в городских стенах, как какие-нибудь купцы. Впрочем, многие из них купцами и являлись. Страна эта вряд ли могла чем-нибудь удивить английских аристократов. Вышло же все по-другому. Когда они своими глазами увидели эту землю, изумлению их не было конца: правители здесь нанимали армию, а сами на войну не ходили, сидели, словно купцы, и руководили битвой за столом, а не с седла, как полагалось бы королям.
Начиналась эра Ренессанса, и хитроумный принц пришел к власти задолго до того, как кто-то услышал о Макиавелли. Богатства Милана более ста лет продолжали удивлять средневековых путешественников. Мощеные улицы, каменные дворцы, набитые товарами магазины, фабрики — все это изумляло чужестранцев точно так же, как поражали в начале XX века приезжих Соединенные Штаты Америки. Все, что производилось в Милане, было сделано на высшем уровне. Здесь выхаживали лучших военных лошадей, изготовляли лучшее оружие. Боевые кони паслись на прекрасных заливных лугах. Рассказывают, что во время государственных праздников воины Милана вставали по обе стороны улицы с поднятым вверх оружием, заключенным в ножны из инкрустированной стали. Миланский шелк славился по всей Европе, как и спряденная и окрашенная в Милане шерсть английских и французских овец.
