— А вы? — обратился я к его подруге. — Вам это нравится?
Она улыбнулась в ответ. Явно тоже из числа бродяжек (что среди женщин встречается гораздо реже). А может, просто отличалась ленивым и неряшливым нравом.
— Ну, я видала и лучшие дни, — ответила женщина, вновь кутаясь в свою робу и придавая лицу несчастное выражение.
— Да ну? — рассмеялся я. — А мне кажется, что вы обожаете такую жизнь, когда сегодня не знаешь, где будешь ночевать завтра.
Тут она рассмеялась.
— Может, и так… хотя это не всегда удобно. Порой бывает слишком холодно, мокрые чулки сохнут прямо на ногах, а от этого ревматизм начинается.
— Интересно, как долго вы бы согласились прожить на одном месте, в настоящем доме?
— Недолго, — твердо ответил мужчина. — Эй, мальчик, пошли отсюда! Он у нас очень сообразительный пес, сэр, не смотрите, что дворняжка. Мне за него предлагали немалые деньги — несколько фартингов. И очень смирный. Не то что человека — кролика не тронет…
В этот момент — весьма некстати — на дороге показался какой-то толстяк. Пес с лаем метнулся в его сторону. Пришлось деликатно сменить тему.
Эта парочка поведала мне гораздо больше, нежели намеревалась. Я узнал, как приятно путешествовать от одного города к другому, не связывая себя ни делами, ни обязательствами. Как весело каждый вечер встречаться в ночлежке с друзьями, обмениваться новостями, узнавать, что такой-то и такой-то делает то-то и то-то; выкладывать на стол добытую за день еду и обсуждать маленькие дружеские сделки. А поутру снова брести, дальше и дальше — никуда не стремясь, никому не завидуя… Просто бродяга — человек без цели и определенных занятий…
Джо свистнул пса и кивнул мне на прощание; женщина улыбнулась, продемонстрировав не очень хорошие зубы. И они побрели прочь по дороге: мужчина толкал перед собой тележку в которой были сложены их нехитрые товары; женщина, слегка поотстав, следовала за ним; щенок, наоборот, рыскал где-то впереди. Я поймал себя на мысли, что не испытываю никаких сожалений по поводу их судьбы. Мне почему-то казалось, что эти двое счастливее многих миллионеров… и уж точно счастливее, чем большинство из нас.
Я продолжал об этом думать, пока ехал к Нориджу.
3
Самая удивительная вещь в Норидже — его норманнский собор, единственный в Англии, который остается неизвестным американцам. Норидж отсутствует на картах новых паломников, и тому есть причины географического порядка. Главный поток туристов на южном направлении проходит от Линкольна к троице городов Питерборо — Или — Кембридж, оставляя Норидж далеко на востоке, в самой крайней точке 50-мильного клина, который образует Норфолк. Конечно, когда-нибудь гости нашей страны доберутся и до этого города (и сильно удивятся, обнаружив в гостинице пятнадцатого века такие удобства, как холодная и горячая вода в каждом номере). В один прекрасный день Норидж откроется туристам.
Он представляет собой очень своеобразный, я бы даже сказал, сбивающий с толку город. За прошедшие столетия история навязала тут множество узлов, которые не так-то просто распутать. Это характерно для всего Норфолка. Данный край является памятником северному народу Англии и сохраняет все его отличительные черты — чего только стоят кремневые стены, которые не сразу и распознаешь с первого взгляда. Норидж невозможно себе представить где-нибудь в Сомерсете; он — истинное воплощение суровой и несговорчивой Восточной Англии. Мои знания об этом городе были крайне скудными, пока я не приехал сюда. Я, конечно, слышал, что Норидж всегда стремился зарабатывать деньги. Как и всякий англичанин, знал, что когда-то это был третий по величине и значению город страны; что, когда в условиях промышленной революции Норидж лишился своего конька — торговли текстилем (ее центр перекочевал на север вслед за угольной промышленностью), он переключился на производство женской обуви и сумел сохранить лицо. Такой город достоин того, чтобы выжить!
Главные достопримечательности Нориджа сразу бросаются в глаза: над скоплением красных черепичных крыш высится характерный изящный шпиль местного собора (пожалуй, по красоте он уступает только собору в Солсбери) и массивный силуэт норманнского замка на холме. В замке, по утверждению Джорджа Борроу, сидит языческий король и «с мечом в руках охраняет свое серебро и злато». Я отправился прогуляться по узким мощеным улочкам Нориджа, которые до сих пор сохраняют налет средневековой неряшливости — подобную картину вполне можно было наблюдать в каком-нибудь английском или голландском городке четырнадцатого столетия: дома с высокими остроконечными крышами, на чердаках которых, как правило, располагались ручные ткацкие станки. В медленных водах реки отражаются уличные фонари, а под навесами крыш движутся темные фигуры жителей города.
Норидж издавна именовался «городом церквей», но меня он также поразил обилием пабов и клеток с канарейками. Увлечение канарейками носит повальный характер: тысячи жителей занимаются разведением этих очаровательных птичек. Достоинства и недостатки различных пород канареек местные сапожники обсуждают с таким же пылом, с каким ньюмаркетские фермеры толкуют о лошадях. И если бы вам в голову вдруг пришла фантазия остановить уличное движение в Норидже, то легче всего это сделать, прогулявшись по улице с первоклассным экземпляром нориджской гладкоголовой канарейки на пальце.
— Благодаря этим ребятам мы платим за квартиру! — сообщила мне жена сапожника, кивнув на клетку с маленькими золотыми птичками.
Мне довелось познакомиться с человеком, который в сезон содержит до пяти тысяч канареек одновременно. Он экспортирует их в Индию, Канаду, Австралию и Новую Зеландию.
— Во время путешествия за ними присматривает корабельный мясник, — пояснил мне хозяин канареек. — Он ведь привычен ко всякой живности.
За время пребывания в Норидже мне предложили приобрести гладкоголового самца и хохлатую самочку — каждого за пять фунтов, и стоило больших трудов отвертеться от столь выгодной сделки.
В жизни всех старых городов непременно наступает момент, когда местные власти должны собраться и решить чрезвычайно важный вопрос: стоит ли бороться за сохранение древней красоты родного города или же позволить ему превратиться во второй Лестер или маленький Бирмингем? Мне кажется, что Норидж сейчас как раз достиг такой точки.
В зависимости от принятого решения город либо потеряет свой исторический облик через каких-нибудь пятьдесят лет (там просто не на что будет смотреть), либо станет одним из красивейших городов Англии. Ведь мало где сохранились такие великолепные постройки — целые улицы фахверковых домов, частично средневековых, частично тюдоровской эпохи. Правда, большинство из них изуродовано штукатуркой, нанесенной в георгианские времена; если ее соскрести, открывается красная кирпичная кладка и великолепный дуб. После умелой обработки дома Нориджа засверкают, как отреставрированные полотна старых мастеров. Городской администрации следовало бы на недельку съездить в Шрусбери, чтобы осознать, какой редкостный шанс выпадает им прямо сейчас, в текущий момент. А по возвращении пусть разыщут тех горе-архитекторов, которые возводят новые банки в духе кинофильмов о георгианской поре — можете себе такое представить? — и подвесят их в железных клетках, которые уже заготовлены в подвалах того самого замка. По мне, это самое лучшее применение для железной клетки (и для бездарных архитекторов тоже).
