Как бы там ни было, вид самих источников очень впечатляет. Стоя в полумраке турецкой бани и вглядываясь сквозь пар в горячую воду, мы чувствуем: здесь происходит нечто уникальное, непостижимое и, пожалуй, даже вселяющее ужас. Здравый смысл подсказывает, что данное природное явление служит к пользе человека, и к немалой пользе. Батские источники прошли проверку временем: ведь они функционируют уже две тысячи лет.
Вволю наглядевшись на это чудо природы, мы возвращаемся в гостиничный ресторан, где тщательно изучаем обеденное меню. Медицинский совет Бата рекомендует пациентам выбирать блюда, помеченные звездочкой. Так, посмотрим… Закуска вполне безопасна для нашего здоровья; палтус а-ля Кольбер тоже; телятину можно, а вот жареную утку — нет; бараньи отбивные небезопасны, ростбиф тоже; копченые свиные щечки по-батски годятся, а вот омар отвергнут… ага, пожалуйста: компот и сладкий девонширский сыр со сливками горячо рекомендуются (аж две звездочки!) — так что есть где душеньку отвести.
Если наш доктор посоветовал спать после обеда, то мы послушно поднимаемся к себе в номера, чтобы вздремнуть часок-другой (слава богу, с этим-то в Бате нет проблем). Если он настаивал на физических упражнениях, то мы тащимся через весь город в Сидней-Гарденс послушать, как военный оркестр играет мелодии из оперетт Гилберта и Салливана. Если сидеть на солнышке под деревом, музыка звучит так успокаивающе. Хорошенькая няня катает коляску — дюйм вперед, дюйм назад, — сидя в холщовом кресле и глядя на малиновые мундиры, которые возвышаются над кустами герани в точности такого же цвета.
Цветы, что расцветают по весне,
Нам служат лишь помехой…
[36]
Ах, как хорошо! Наши старые хрупкие кости жаждут вскочить и пуститься в пляс. Мы притоптываем ботинком по траве, и это безобидное движение тут же отзывается малиновым стилетом боли, который прокалывает все тело. Кажется, он напоминает: «Уймись, старый дурак!» Мы смотрим на часы. Четыре пополудни! Время снова пить водичку. Мы тяжело поднимаемся и ковыляем в направлении Насосного зала…
Спускаются сумерки… и я больше не могу писать. Боль в колене стала заметно сильнее. Похоже, я здорово сглупил, согласившись на эту ванну.
Интересно, может ли курс лечения спровоцировать ревматизм?
6
Одним из величайших открытий Чарльза Диккенса стало имя Пиквика. Общеизвестно, что этим приобретением писатель обязан Бату. Я знал, что у самой границы Сомерсета и Уилтшира существует деревня с таким названием и отправился посмотреть на нее. Деревушка оказалась совсем крошечной с единственной улицей — вдоль дороги Бат — Лондон выстроилась цепочка каменных домов, выкрашенных в приятный цвет хаки (как выяснилось, сделано это на средства местного землевладельца). На въезде в деревню стоит большой щит, на котором крупными зелеными буквами выведено название населенного пункта. Все рассчитано на то, что любой из проезжающих мимо заметит надпись и вслух умилится: «О! Смотри, как забавно, — Пиквик!»
По крайней мере, мне так кажется, поскольку я исхожу из того, что каждому англичанину мило это имя.
— Скажите, — спросил я у местного жителя, — а есть ли здесь семейство с такой фамилией?
— Нет.
— Ну, может, раньше когда-нибудь было… и подарило свое имя деревне?
— Вот уж не знаю!
— Тогда, может, знаете, откуда Чарльз Диккенс взял это имя — от вашей деревни или от какого-то человека по имени Пиквик?
— Нет, не знаю, — похоже, этот человек отдавал предпочтение негативным предложениям. — Но я слышал, будто свою историю он написал в трактире «Заяц и гончие», который стоит дальше по дороге.
— Какую историю? — злорадно поинтересовался я.
— Ну как же?! Историю Пиквика, конечно, — убежденно ответил мой собеседник.
Конечно, а как же иначе! Мне давно следовало уяснить: комнат в окрестностях Бата, где, по слухам, творил Диккенс, не меньше, чем гостиниц во всех уголках Англии, где якобы ночевала королева Елизавета.
Вряд ли в английской литературе найдется еще одно имя, которое по известности и популярности могло бы сравниться с именем мистера Пиквика. Два бессмертных героя — Пиквик и Фальстаф. Поэтому я решил взять на себя труд выяснить, каким именно образом это имя вошло в литературу, и вот что обнаружилось в результате моих изысканий.
В те времена, когда Диккенс посетил Бат, на месте нынешнего Насосного зала и отеля при нем стояла скромная гостиница «Белый олень», принадлежавшая некоему Мозесу Пиквику. Мало того, имя его (как с подозрением подметил Сэм Уэллер) красовалось на дверцах всех экипажей, поскольку помимо гостиницы Мозес содержал весьма прибыльные конюшни и заведовал всеми перевозками в Бате. Так что имя Пиквика показалось Диккенсу вездесущим, как солнечный свет.
«Ах, какое имя!» — подумал писатель, хватаясь за свою записную книжку.
Так был сделан первый шаг к бессмертию Пиквика! Теперь это имя получило такую известность, что французские студенты, изучающие нашу литературу, могут часами рассуждать о «месье Пиквике».
Но кем был Мозес Пиквик и откуда произошло его имя?
На сей счет существует любопытная история. По слухам, Мозес являлся праправнуком основателя рода Пиквиков. Как-то в давние времена одна женщина проезжала мимо деревни Вик, что располагается неподалеку от Бата. На обочине дороги она заметила какую — го бесформенную кучу, которая при ближайшем рассмотрении оказалась безвестным мужчиной. Добросердечная женщина привезла бедолагу к себе домой и выходила его. Незнакомца окрестили Элиизером, а фамилию дали «Пиквик» — поскольку подобрали
[37]
его возле деревни Вик!
От того самого первого Пиквика и пошла батская семья, которая со временем разрослась и стала процветать. В тот момент, когда Чарльз Диккенс появился на сцене, праправнук Элиизера уже имел достаточное состояние и вес в обществе. Писатель подарил ему славу…
Батский архив находился от меня буквально в двух шагах. Там я выяснил, что в городе проживали пять человек с такой фамилией. Один из них был органистом, двое других занимались торговлей бакалейными товарами, профессия еще двоих Пиквиков не указывалась. Разжившись этими сведениями, я надел свою шляпу и, сгорая от нетерпения, отправился навестить ближайшего мистера Пиквика.
— Простите, мистер Пиквик дома?
— Да, входите.
На пороге стоял седой мужчина средних лет и задумчиво разглядывал меня серыми глазами. Я успел подумать, что никогда еще не встречал человека со столь неподходящим именем. Каюсь, подспудно я ожидал увидеть пожилого лысого господина с приятными манерами. Мне казалось, что у мистера Пиквика обязательно будет привычка склонять голову набок и помаргивать подслеповатыми глазами. Увы, настоящий мистер Пиквик был бесконечно далек от нарисованного мною портрета: больше всего он походил на профессора геологии или преуспевающего адвоката.
