В феврале — Луперкалии и Квириналии. На Луперкалиях Вардий со своей Каллисто, наряженной в волчью шкуру, бегал по усадьбе и хлестал бичами землю и всю свою челядь, дабы сообщить им плодородие и благополучие. На Квириналиях со скорбной треверкой, одетой в одежду весталки, в «спальне Приапа» чествовал зачатие великого Ромула.
Начиная с февральских Фералий Гней Эдий целый месяц держал пост и не только ни с одной из женщин не сходился, но даже избегал смотреть на них, чтя покой усопших предков, как он объяснял. Пост завершался в третьей декаде марта, на девятый день до апрельских календ. В День крови Вардий в «спальне Протея» катарсился с огненной фракиянкой.
В канун апрельских ид на праздник Миртовой Венеры к Вардию прибывала одна из каллиоп. В «Святилище Любви» (см. 16, II) устанавливалось ложе, на котором опытная и искусная женщина, как мы помним, «напоминала подзабытое, освежала увядшее».
На следующий день — праздник Омовения. Он совершался, как правило, в бане, с участием фалий и Терпсихор.
На Мегалезиях Матерь Богов чтилась совокупно с клией по прозвищу «Слон» — той самой, необъятной и расплывчатой телом.
На Цереалиях Вардий с Каллисто гулял по окрестным полям, на вспаханной борозде заставляя работников и работниц предаваться любви. Никто из мною опрошенных не видел, чтобы в этих совокуплениях сам Гней Эдий участвовал. Но думаю, выбрав укромное местечко, не брезговал и славил плодоносную Цереру.
На Флоралиях в центре усадьбы строился шалаш. Вокруг него едва ли не все наличные фалии и Терпсихоры — рабыни, вольноотпущенницы, клиентки — нагие, но увенчанные и обвешанные цветами, водили хороводы, танцевали и пели песни. Все они по очереди исчезали в шалаше, но на очень короткое время. В шалаше же, как ты догадываешься, на толстой подстилке из полевых цветов возлежал, невидимый со стороны, Эдий Вардий.
Ты не устал?.. А я притомился от этого перечисления.
И посему закончу одним лишь праздником, но не римским, а гельветским — Днем Озера, или Днем рыбака. Гней Эдий, окруженный охранниками, выбирал какое-нибудь укромное местечко на озере, сажал себе на колени Каллисто в длинной гельветской рубашке… Однажды в разговоре со мной Вардий признался: «Представь себе, юный мой друг. Почти каждый раз, когда у нас с Каллисто начинается, у меня начинает клевать, и надо вытаскивать!»…Пошлое, согласен с тобой, замечание. Но лицо у моего благодетеля в этот момент было по-детски невинным, каким-то обиженно-удивленным…
VI. В любовных развлечениях Вардия, помимо многочисленных женщин, иногда принимали участие и другие мужчины. Соития для гостей — только по особым праздникам, которые мне тоже лень перечислять. Но на обычных, так сказать, будничных приемах Вардиевых сотрапезников часто развлекали обнаженные танцовщицы и флейтистки. Однажды, как мне рассказывали, принимая у себя какого-то знатного гостя, играя с ним в кости в экседре, Гней Эдий велел трем свои фалиям или Терпсихорам раздеться донага и плескаться в имплувии.
Ты спросишь, что были за гости? Из наших новиодунских и окрестных — знатные гельветы и богатые публиканы, некоторые магистраты и декурионы. Лишь дуумвиры — те, которые в данном году занимали высшие городские должности — только они на «жертвоприношения» никогда не приглашались, пока не истекал срок их магистратуры. И не потому что не проявляли желания. А потому что Вардий, как он выражался, «брал на себя обязанность цензора их добродетели».
Довольно часто Гнея Эдия посещали легаты из Рима, трибуны и центурионы из германских легионов, какие-то чиновники из Провинции, из Реция, Норика и чуть ли не из Иллирика. Не представляясь, как положено, городским властям, они являлись прямиком к Вардию и на день, на два, иногда на три дня исчезали в его городском доме, но чаще на вилле. Что они там делали, никто не знал. Но в городе судачили: как что? пируют и развлекаются, «музицируют»; — многие знали, что Вардий своих купидонок называет по именам Муз, и отсюда среди завистников родилось выражение — музицировать под водительством Лысого Купидона.
VII. Дабы сохранять «боеспособность» (Гней Эдий чаще всего именно это слово использовал), Вардий, как солдат или гладиатор (он любил себя с ними сравнивать), соблюдал режим, диету и ежедневно прибегал к специальным упражнениям и различным процедурам.
Он говорил: «Мужчины обычно обманывают женщин. Они, как варвары, ухаживают за своим лицом или, как греческие атлеты, накачивают мышцы на руках, на груди, на животе, на ногах. Что толку от этого женщинам? Одно надувательство. Выглядит Юпитером и быком, а в мужской своей сути — полудохлый козленок… Я женщин никогда не обманывал. Я подкармливал и упражнял только то, что служит Венере».
Погоди, Луций, не сердись на меня. Меня самого от этих Вардиевых ухищрений часто коробило и подташнивало. И я не собираюсь вдаваться в подробности. Но самое общее представление я должен тебе дать, чтобы ты знал, с каким человеком я два года был в тесном общении.
Режим. Спал он всегда в одиночестве, непременно в «спальне Фанета» (см. 8, III). Он утверждал, что с женщиной боги велели предаваться любви, а коль скоро «жертвоприношение» завершено, нужны молитва на сон грядущий и полный ночной покой; «ведь жрец никогда не спит на алтаре», добавлял Гней Эдий и глубокомысленно улыбался.
Насколько я понял, у моего благодетеля на вилле было два главных домашних «алтаря», две другие его спальни (см. там же). В «спальне Приапа» он «священнодействовал» с теми своими купидонками, которые не требовали от него «духовного напряжения», то есть с фалиями и с Терпсихорами. «Спальня Протея» предназначалась для мельпомен и для клий: «Слона» и «Ларвы».
Диета его. Насколько я понял, Вардий следовал советам Пелигна, которые тот дает в своей «Науке». Не злоупотребляя мясной пищей, в больших количествах поглощая различные каши, Гней Эдий особое внимание в своем рационе уделял капусте, гиметтскому меду, куриным яйцам, белому пеласгийскому чесноку и толченым сосновым шишкам. Ни сатурейских трав, ни перца с крапивным семенем, ни растертого пиретра в многолетнем вине — ни одно из этих стимулирующих средств Вардий не применял, полагая их вредными не только для общего здоровья… Он говорил: «Они ярко горят, но не греют; ну, вспыхнешь разок-другой, а потом холодной золы наглотаешься».
Массажи и упражнения. Они проводились в его «купидестре», специально для этого оборудованной. Один из таких массажей, как ты помнишь, я описал (см. 7, II). Но тот массаж был невинной безделицей по сравнению с другими процедурами, которым он с помощью некоторых служанок себя подвергал…Не волнуйся! Как обещал, не стану описывать.
Разве что… Уж больно смешное было упражнение!.. Нет, обещал и не буду…
Были и вроде бы обычные спортивные упражнения: езда на лошади, лазанье по шесту, быстрая, очень быстрая ходьба с сильным раскачиванием бедер — этот человек-колобок катился с такой скоростью, что я, например, мог догнать его только бегом…
Всё это я извлекал из своей восприимчивой и, как мне до сих пор кажется, бездонной памяти, и Гней Эдий Вардий представал передо мной всё более непривлекательным, развратным и даже беззаконным.
