— Им просто повезло, что пришли беззащитные люди, а не какая-нибудь бронированная жужелица.
— Напрасно горячишься. Нас ведь почти полтысячи, и то не устояли! А одинокого жука размолотят мгновенно! Панцирь выдержит, так лапы и челюсти поотшибают. Вон у смертоносцев — шесть ног отломано. Одна самка погибла, ей брюшко оторвало. То-то среди рощ никто не живет!
— А люди как?
— Я пробежался, мельком посмотрел: получается пять сломанных ключиц, две руки. Наверняка есть еще сломанные ребра и сотрясения мозга, но это поверхностным осмотром не определишь. Грудь сильно болит?
Найл кивнул.
— Стоило бы тебе сока ортиса дать, но его беречь нужно. Может, потерпишь?
— Потерплю. Слушай, а почему тогда они на нас в прошлый раз не напали?
— Скорее всего, они с этой стороны держатся, от хищников Дельты своих защищают. А в пустыне кого бояться? К тому же мы пришли сюда как раз перед тем, как гусеницам пришла пора вылупляться, и бдительность у мотыльков уже притупилась. Если помнишь, их мохнатая детвора сама за себя постоять может.
— Повезло, выходит?
— Ага. Ладно, побегу лангеты накладывать, а то заболтался тут с тобой.
— Беги. — Найл откинулся на спину, закрыл глаза и вызвал Шабра.
— У детей ни одного ушиба, — немедленно откликнулся тот. — Похоже, мотыльки атаковали тех, кто крупнее. Больше всех досталось людям, паукам тоже порядком перепало, а малыши не пострадали совсем.
— Хоть одно приятное известие… — пробурчал правитель и повернулся к Нефтис: — Как твои зубы, красавица?
— С ними все в порядке, господин мой, — достаточно внятно произнесла стражница, хотя и закрывала рот ладонью.
— Нефтис, ты не помнишь, сколько времени мы шли от реки до ковылей, когда двигались к Дельте?
— Три дня, господин мой. Но мы долго стояли на одном месте, пока вы и Сидония болели.
— Понятно, — кивнул Найл, — далеко. Позови, пожалуйста, принцессу. Скажи, что мы остались без воды.
— Но у нас еще много воды, господин мой, — вежливо напомнила стражница.
— Пока есть, — кивнул правитель. — Мы запаслись с расчетом на пять дней — как раз чтобы не спеша до реки дойти. А вот к реке-то нас, похоже, и не пропустят.
— Ночью подкрадемся, пока мотыльки спят.
— Слишком далеко, — покачал головой правитель. — До утра вернуться не успеем. С рассветом они нас заметят и разбомбят.
Принцесса так и не подошла, совет держать пришлось с Дравигом и Симеоном. Хоть три головы и лучше одной, но придумать они ничего не смогли, и на следующее утро, когда медик со своими ученицами оказали помощь всем пострадавшим, путники стали пробиваться сквозь ковыль вдоль реки, двигаясь вниз по течению и надеясь на удачу.
Однако судьба, вместо того чтобы смилостивиться над изгнанниками, решила поиздеваться над ними более утонченно: на седьмой день пути, когда вода во флягах давно иссякла, путники, шаг за шагом прорубаясь сквозь ковыль, вышли к небольшому чистому озеру. А вокруг, терпеливо поджидая мучимых жаждою животных, плотно, крона к кроне, чуть ли не в самой воде стояли, высоко задрав к небу гибкие ветви, гадючьи деревья.
— Что будем делать? — спросил Симеон.
— А что тут сделаешь? Воду будем набирать.
— Усыпят деревья. И сожрут.
— Это мы еще посмотрим. Найди, пожалуйста, хорошую флягу.
Паутину правитель вытянул из Дравига, обмотал себя под мышками, конец серебристого каната вручил Нефтис, подробно объяснив:
— Как начну дергать, тяни! Если долго никаких сигналов не будет, тоже тяни. Понятно?
— Позвольте пойти мне, господин мой, — попыталась отговорить его стражница, однако Найл твердо решил рискнуть сам. Признаться, он немного опасался ядовитых деревьев, но, сделав первый шаг, возвращаться было поздно.
Стараясь держаться подальше от покрытых множеством дырочек стволов, Найл прокрался к берегу, присел и опустил флягу под зеркальную поверхность озера. Из горлышка быстро побежали на волю пузырьки. Правитель скорее услышал, чем увидел, как опускается сверху зеленый шатер, сделал глубокий вдох и задержал дыхание. Дерево с легким присвистом выпустило чуть голубоватый газ.
Пузырьки продолжали выскакивать на поверхность, но делали это почему-то медленнее, чем раньше, а легкие все сильнее и сильнее сдавливал обруч удушья. Поняв, что больше не выдержит ни мгновения, Найл выдернул из воды флягу, вогнал в горлышко пробку, несколько раз дернул паутину и сделал вдох. В голове мгновенно закружилось, поплыло. Он еще раз дернул веревку и внезапно увидел снежные вершины Северного Хайбада, смешных пузатых божков и принцессу Мерлью, порхающую между ними, взмахивая, словно крыльями, полами широкого плаща.
Потом он открыл глаза и встретился с внимательным взглядом Симеона.
— Хитрый ты, Найл, — пожурил медик, — заснул первым, проснулся последним.
— А кто еще? — сел на траве правитель.
— Ну, первой после тебя потянуло на подвиги Нефтис, — загнул тощий желтый палец медик. — Она тоже полфляги набрала. Потом Рион решил смелость продемонстрировать — это еще полфляги. Ну а последней Юккула за водой отправилась. Тут выяснилось, что у дерева газа на четвертый раз не хватило. А может, оно поняло, что ловить нас бесполезно. В общем, залила эта девица все кувшины по горлышко да еще и в котел набрала. Сидонию принцесса отправила на охоту, так что ты проснулся как раз к ужину.
— Здорово! — потянулся Найл. — Слушай, а где это Мерлью все время ходит? Я ее уже третий день не вижу.
— И еще дней пять не увидишь! — расхохотался Симеон. — Ей знаешь какой синяк один из мотыльков под глаз поставил? На пол-лица!
Как ни странно, однако после сытного ужина правителя опять потянуло в сон. Найл не стал бороться с этим желанием и блаженно вытянулся в траве. Спал он крепко, но поднялся рано, еще до восхода солнца, чувствуя себя бодрым и хорошо отдохнувшим.
Все вокруг сладко посапывали, не обращая внимания ни на утреннюю росу, ни на прохладный ветерок. Найл подумал, что они опять перестали выставлять на ночь караульных, потом пошел по лагерю, надеясь найти принцессу. Увы, Мерлью сумела спрятаться достаточно надежно, а над озером внезапно простерлись золотые солнечные лучи, пробили поверхность и спугнули серебристых обитателей здешних вод. Отражаясь от мелкой ряби, заплясали вокруг разноцветные блики, создавая причудливые живые узоры.
Правитель долго любовался этой красотой — до тех пор, пока вдруг не обратил внимания на то, что со стороны реки больше не видно зеленых крон. Теперь там торчали голые сучья. С минуту Найл обдумывал увиденное, потом вернулся и растолкал Симеона.
— Тебе чего? — сонно пробормотал медик. Найл вместо ответа указал в сторону реки.
— Не понял, — пробормотал удивленный медик. — А где деревья? — Но тут до него дошло: — Гусеницы! Да там, похоже, гусеницы прошли! Значит, мотыльков больше быть не должно!
