Эраст Петрович нахмурился. Он видел, с какими ухмылками
слушают Масу некоторые из актеров, но это не доставило ревнивцу ожидаемого
удовольствия.
Однако потешались над коверкающим слова японцем не все.
Клубникина, например, мечтательно улыбалась.
Вероятно, для женщины ее склада измена лишь повышает
котировку любовника. С умильной улыбкой слушала чтеца и гранд-дама Регинина.
– Ах, почитайте что-нибудь про животных, – попросила она. –
Я очень люблю рубрику «Новости Зоологического сада», на последней странице.
Маса перевернул лист.
– «Нападзение удава на докутора Сидорова».
И не просто прочитал, но, можно сказать, воспроизвел всю
ужасную сцену нападения питона на заведующего террариумом. Доктор был укушен за
руку, и рептилия расцепила зубы, лишь когда ее окатили водой.
– Какой ужас! – схватилась за пышную грудь Василиса
Прокофьевна. – Я сразу вспомнила кошмарную змею в корзине! Не представляю,
Элизочка, как вы это выдержали. Право, я бы скончалась на месте!
Госпожа Луантэн побледнела и зажмурилась. Маса (наглец,
наглец!) встал, успокоительно погладил ее по плечу, стал читать дальше – про
новорожденного львенка, от которого отказалась мать. «Дзичёнысь» был спасен
сукой-дворняжкой, которая согласилась выкармливать его своим молоком.
Эта заметка понравилась Регининой куда больше.
– Представляю, какая прелесть – крошечный львеночек! И эта
чудесная, великодушная дворняжка! Право, я бы съездила посмотреть!
Ободренный успехом Маса сказал:
– Тут дарьсе очень инчересная дзаметотька. «Дзизнь
медоведзей в опасуночи». – И прочитал статейку о загадочной болезни двух
чернобурых медведей, секрет которой открыл ветеринарный врач г. Тоболкин. Были
подозрения, что животные поражены чумой, но, как радостно сообщил слушателям
Маса: – «По мунению докутора, борезнь произосьра от усиреннаго дзанячия
онанидзумом, ка-ко-во-му медьведзи пуредаюца с утора до вечера. Эта участь
средзи медзьведзей редка, но тясто посчигает обед-зьян и веру-бу-рю-дов».
Чисутая пуравда! Я сам муного радз видзер в дзюнгурях, как мартыськи…
Он запнулся, на его круглой физиономии отразилось
недоумение: чего это вдруг Василиса Прокофьевна с возмущением отвернулась, а
«злодеи» зашлись истерическим смехом.
И стало Фандорину жалко бедолагу. Различие в кодексах
воспитания, во впитываемых с детства представлениях о пристойном и непристойном
– преграда трудноразрушимая. Почти тридцать лет бывший иокогамский паренек
существует вдали от своей Японии, но все не может до конца свыкнуться с обыкновениями
«красноволосых»: то ляпнет что-нибудь, с точки зрения этакой гранд-дамы,
скандальное, то сам зальется краской стыда от чего-то, с западной точки зрения
совершенно невинного – например, сидящая женщина уронила зонтик и придвинула
его носком туфельки (чудовищная вульгарность!).
От сочувствия до взаимопонимания всего один шаг. Эраст
Петрович посмотрел на покрасневшего Масу – и будто прозрел. Японец специально
приударил за Элизой, и пришел с ней после ночи отсутствия тоже неслучайно! Это
поступок не предателя, а, наоборот, настоящего верного друга. Отлично зная
своего господина и видя, в каком жалком состоянии тот пребывает, Маса захотел
исцелить его от губительной обсессии жестоким, но действенным способом. Не стал
убеждать, попусту тратить слова, они все равно бы не подействовали. Вместо
этого наглядно продемонстрировал, чего стоит женщина, которая – исключительно
по коварному стечению обстоятельств – пробила брешь в давно ороговевшем сердце.
Этой актриске все равно, кого завоевывать – лишь бы трофей был презентабельным.
Мальчишке-корнету она вскружила голову, но в постель не пустила – не того
полета птица. Другое дело – успешный драматург или модный актер-японец. Тут
нечему удивляться и не на что негодовать. Ведь Фандорин интуитивно чувствовал
это с самого начала, когда еще только вычислял самый верный путь к сердцу (нет,
всего лишь к телу) госпожи Луантэн. Знаток женских душ Маса эту дорогу ему и
подсказал.
Кончено. Эраст Петрович больше не сердился на своего
товарища. Даже был ему благодарен.
И все же смотреть, как Элиза ласково улыбается японцу, а тот
берет ее за локоть и что-то шепчет на ухо, было нестерпимо.
Без помощника задуманную операцию не осуществить. Но Эраст
Петрович почувствовал, что не может и не хочет брать с собой Масу. Сама мысль
показалась ему невыносимой, и Фандорин тут же нашел своему чувству логическое
обоснование. Хирургический надрез, пусть сделанный с благой целью, саднит и
кровоточит. Нужно время, чтоб шрам затянулся.
– Дамы и господа! – громко воззвал к труппе помощник
режиссера. – Не расхолаживайтесь! Вы знаете, Ной Ноевич требует перед
репетицией абсолютной собранности! Давайте начнем первую сцену. А когда
прибудет Ной Ноевич, исполним ее еще раз.
– Чего захотел, – проворчал Разумовский. – Репетиция
репетиции – это что-то новенькое.
Остальные тоже оставили призывы Девяткина без внимания.
Страдая, ассистент прижал к груди руки – из рукава куцего пиджачишки высунулся
край фальшивой манжеты.
– Никто из вас не любит искусства по-настоящему! – восклицал
он. – Вы только делаете вид, что верите в теорию Ноя Ноевича! Господа, так
нельзя! Нужно целиком отдаваться своему призванию! Помните: «Весь мир – театр!»
Давайте попробуем начать! Я сам прочту текст Сказителя!
Никто кроме Фандорина его не слушал. А Эрасту Петровичу
пришла в голову неожиданная идея.
Почему бы не взять с собой на дело Жоржа Девяткина?
Он, конечно, со странностями, но зато очень храбр –
достаточно вспомнить отравленную рапиру. Это раз.
Бывший офицер. Это два.
Не теряется в критической ситуации, что продемонстрировала
история со змеей. Это три.
И, что особенно важно, не болтлив. Никому не проговорился о
фандоринском расследовании смерти Смарагдова. Мало того: ни разу после того
случая не приставал с разговорами, хоть Эраст Петрович и ловил на себе его
пытливый, вопросительный взгляд. Редкостная для актера сдержанность!
Нет, в самом деле. План операции можно скорректировать,
чтобы роль помощника была сведена к минимуму. В сущности, таланты Масы – боевые
навыки, инициативность, молниеносная реакция – тут не понадобятся. Довольно
будет исполнительности и твердости. С этими качествами у Жоржа, кажется, все в
порядке. Недаром Штерн выбрал его в ассистенты…
