– Я прежде всего реалист. Не могу не учитывать специфики
российского бизнеса. Для успеха любого большого начинания у нас необходима
поддержка сверху и снизу. С облаков, – Андрей Гордеевич показал на кремлевские
башни, видневшиеся в крайнем окне, – и из-под земли. – Он ткнул пальцем в пол.
– Власть позволяет тебе делать дело. И только. Но если ты хочешь, чтобы оно
двигалось, приходится обращаться за помощью к силе неофициальной. В нашем
неуклюжем и неудобном для бизнеса государстве именно она помогает смазать
ржавые шестеренки и стесать заусенцы.
– Вы г-говорите о деятелях вроде Царькова?
– Разумеется. Сотрудничество с подпольным воротилой
совершенно необходимо в сфере, которой я занимаюсь. Работать без его помощи –
все равно что обходиться без одной руки. А если б он был враждебен, наше
предприятие вообще стало бы невозможным.
– В чем же заключается его помощь?
– Во многом. Например, известно ли вам, что на спектаклях
«Ноева ковчега» не орудуют карманники? В одной газетной статье сей феномен
приписали благотворному воздействию высокого искусства даже на загрубелые
воровские души. На самом же деле карманников расшугали люди Царькова. Это была
любезность в мой адрес. Дополнительную шумиху вокруг гастролей тоже создает он
– если считает их перспективными. Ему это полезно в смысле спекуляции билетами,
мне – для повышения акций театра, на который я сделал ставку. Но главную пользу
Царь станет нам приносить, когда мы развернем кинематографическое направление
деятельности. Тогда его подпольное предприятие выйдет на общероссийский
простор. Нужно будет контролировать прокатчиков, следить за порядком в
электротеатрах, пресекать незаконное размножение копий. Полиция эту работу
выполнять не сможет и не захочет. Так что у нас с Царем друг на друга большие
планы.
Шустров долго и с увлечением рассказывал, как будет
функционировать создаваемая им зрелищная империя. В ней каждый станет
заниматься делом, к которому имеет талант. Блестящие литераторы вроде господина
Фандорина придумывают сюжеты. Гениальные режиссеры вроде господина Штерна
изобретательно снимают картины и ставят спектакли, причем первые тематически
связаны со вторыми: то есть, если ставка делается на ориентализм, то вслед за
пьесой из японской жизни выходят две или три фильмы на ту же тематику. Это
развивает спрос и к тому же дает экономию на декорациях и костюмах. Собственные
журналы и газеты компании раздувают культ своих же актеров и актрис.
Собственные электротеатры позволяют ни с кем не делиться сборами. Вся эта
разветвленная система прикрыта сверху и снизу. Хорошие отношения с властями
оберегают от неприятностей с законом, а хорошие отношения с Царем гарантируют защиту
от уголовников и вороватых сотрудников.
Эраст Петрович слушал и думал о том, почему у нас во все
времена для успеха любого начинания самое важное – «хорошие отношения». Должно
быть, оттого, что законы российским человеком воспринимаются как досадная
условность, придуманная некоей враждебной силой в собственных интересах.
Название этой враждебной силы – «государство». Ничего разумного и
доброжелательного в действиях государства не бывает. Чудище сие «обло, озорно,
огромно, стозевно и лаяй». Единственное спасение в том, что оно к тому же
слеповато и туповато, а каждый отдельный его «зев» поддается прикармливанию.
Без этого жить в России было бы совсем невозможно. Наладил хорошие отношения с
ближней к тебе зубастой пастью, и делай что хочешь. Только не забывай в нее
вовремя куски мяса кидать. Так было при Рюриковичах, так есть при Романовых и
так останется до тех пор, пока отношения обывателей с государством коренным
образом не переменятся.
Пообещав как следует поразмыслить над деловым предложением
миллионера, Эраст Петрович вышел из «Театрально-кинематографической компании»,
действительно призадумавшись. Противник, которому он бросил вызов, оказывался
серьезней, чем представлялось вначале.
Технологический дух двадцатого столетия начинает проникать и
в дебри московского криминального мира. Вон у Царя и американская бухгалтерия,
и структурность, и автомобили, и грамотное прикрытие. В одиночку против такой
организации действовать, пожалуй, неразумно. Хочешь не хочешь, придется
мириться с Масой…
Настоящий друг
Ночевать японец не пришел. Эраст Петрович не придал этому
особенного значения. Подумал: отправился по ягоду-клубнику. Это ничего, план
небольшого визита в Сокольники можно обсудить и завтра.
Вечером Ловчилин доложился о своей поездке к Царю. Актер был
напуган и заинтригован. Известие о фандоринских подозрениях не на шутку
встревожило главаря барышников.
– А вы кто? Я имею в виду, на самом деле? – боязливо спросил
Костя у Эраста Петровича. – Они велели немедленно сообщать о каждом вашем
слове… Что они вас так напугались-то?
– Понятия не имею, – ответил Фандорин, глядя на актера
немигающим взглядом. – Но очень не советую сообщать Мистеру Свисту о каждом
моем с-слове.
Ловчилин сглотнул:
– П-понял… – И переполошился. – Ой, я не хотел вас
передразнивать! Случайно получилось!
– Верю. Значит, двухэтажный особняк в Сокольниках, в конце
Оленьей Рощи? Вот что, сядьте-ка и нарисуйте поточнее местность. Меня
интересует, что там вокруг…
У себя в Сверчковом переулке при помощи подробного
полицейского плана Мещанской части, к которой принадлежала Оленья Роща вместе
со всеми Сокольниками, Эраст Петрович установил нынешний адрес Конторы
господина Царькова. Особняк, куда отвезли Ловчилина, когда-то был загородной
мызой, а ныне оказался на территории парка. На карте он так и был обозначен:
«Оленья мыза».
Под покровом ночи Фандорин наведался в северо-восточный
сектор Сокольников, чтобы присмотреться к объекту, а коли подвернется шанс, так
разом и исполнить задуманное.
От кавалерийской атаки пришлось отказаться. На первый
взгляд, особняк был расположен удачно: с трех сторон к нему почти вплотную
подступал густой кустарник. Однако легкодоступность была мнимой. Контора хорошо
охранялась. Один «пинчер» все время дежурил на крыльце, не сводя глаз с ведущей
к уединенному дому аллеи. Направив бинокль на окна, Фандорин насчитал еще
четверых, карауливших внутри. Шторы повсюду были плотно задвинуты, но сверху,
под самым карнизом, все-таки образовались небольшие зазоры. Чтоб получить
представление об устройстве первого этажа, Эрасту Петровичу пришлось влезать на
деревья с трех разных сторон. Занятие было несолидное, зато освежающее –
Фандорин чувствовал себя помолодевшим. А заодно получил довольно ясное представление
об устройстве Конторы.
