– Я знаю, о ком вы говорите. И следующий мой вопрос был бы о
г-господине Царькове. Я имел удовольствие сидеть с ним в одной ложе. Мистер
Свист там тоже появлялся. Так вот о каком царе говорил г-гусар… – Версия
становилась все более убедительной. – Видите ли, несколько дней назад я стал
случайным свидетелем объяснения между Мистером Свистом и Лимбахом. Барышник
требовал от корнета уплаты какого-то долга, а молодой человек сказал: «Подите
вы к черту с вашим Царем». Я еще удивился… Не знаю толком, в чем у них там был
конфликт, но, если б у криминальной личности вроде Свиста в кармане оказалась
рассекуха, это меня нисколько бы не удивило. И перед убийством такой человек не
остановится, это читается по г-глазам. Вот вам версия номер один. Оставим ее
пока и перейдем к версии номер д-два…
Однако до версии номер два дело не дошло.
– Я знаю этого Свиста! – вмешался Девяткин, слушавший с
жадным вниманием. – И Царькова знаю. Кто же их не знает? Господин Царьков
человек вежливый, обходительный, от него актерам всегда подносят и букеты, и
подарки. После удачного спектакля, как бы в благодарность. Режиссера и первых
артистов господин Царьков обычно благодарит лично, а к остальным посылает
Мистера Свиста. Только вы ошибаетесь, Эраст Петрович, он никакой не уголовник,
а совсем наоборот. Правда, господин полицейский?
– Это так. – Субботин охотно вернулся к первой версии – она
его заинтересовала. – Прежде он служил околоточным надзирателем в Мясницкой
части. Ушел не совсем добровольно. Что-то там было со взятками, однако без
судебных последствий. У нас ведь, вы знаете, не любят выносить сор из казенной
избы.
– З-знаю. Но продолжайте.
– Господа, – встрял Девяткин, беспокойно переминавшийся с
ноги на ногу. – Если я вам больше не нужен… Вдруг автомобиль не дождался
госпожу Альтаирскую? Не может же она идти по ночному городу одна – в таком
наряде, притом в расстроенных чувствах! Я проверю и, если что, догоню ее. Она
не могла далеко уйти в этих своих японских сандалиях.
И убежал, не дождавшись позволения. Эраст Петрович проводил
ассистента завистливым взглядом.
– …А настоящее имя Мистера Свиста, – продолжил следователь,
– Липков Сила Егорович…
Он запнулся и умолк, так и не закрыв рта. Светлые ресницы
замигали.
– Вот видите, – вкрадчиво протянул Фандорин, разом забыв и
об Элизе, и о ее верном паладине. – «Лиза» здесь совершенно ни при чем. Липков,
стало быть? М-да, переходить к версии номер два пока погодим.
Взяв стул, он поставил его перед собой и оседлал, усевшись
лицом к спинке.
– Садитесь и вы. Настоящий разговор только начинается.
Запахло д-добычей.
Сел и Субботин – рядом, точно таким же манером.
Расследователи были похожи на двух конных витязей у перекрестка дорог.
– С чего прикажете начать?
– С г-головы. То есть с Царькова. А я вам для пущего азарта
сейчас в огонь к-керосину подолью. Вы помните, как в начале сезона кто-то
подсунул в цветы госпоже Луантэн змею?
– Что-то читал в газетах. При чем здесь это?
– А вот при чем. – Эраст Петрович сладко улыбнулся. – Я
припоминаю – а память у меня, как вы знаете, хорошая – фразу Царькова. Он
сказал своему адъютанту примерно следующее: «Выяснить, кто, и наказать». Это раз.
Перед тем он же велел Свисту отнести в подарок премьеру полдюжины дорогого
бордо. Это два. Ну и третье: Смарагдов не отравился, как было объявлено в
газетах. Его отравили, причем именно вином. Жаль, я не догадался сделать
анализ, каким именно. В любом случае, это т-три. И четвертое: кто подсунул
змею, осталось загадкой, но учитывая характер покойного премьера и его
соперничество с госпожой Луантэн, вполне возможно, что пакость сделал именно
Смарагдов.
– Второе убийство в одном и том же театре! – Субботин
вскочил, снова сел. – Свист мог отравить артиста Смарагдова?! Но не слишком ли
сильное наказание за мелкую гадость?
– Не такую уж мелкую. Укус гадюки вкупе с шоком вполне мог
отправить б-барышню на тот свет. Кроме того, насколько я припоминаю, Царьков
был очень невысокого мнения о первом любовнике. Мог сильно рассердиться, если
бы выяснил, что м-мерзость со змеей подстроил Смарагдов. Но чтобы я понимал,
насколько опасен гнев Царькова, расскажите мне о нем подробней. Всё, что
знаете.
– О, я много что о нем знаю. В прошлом году подобрал
матерьяльчик, думал прищучить, но куда там. – Сергей Никифорович махнул рукой.
– Не для моих зубов. Слишком высокие покровители. Скажу сразу: гнев Августа
Ивановича Царькова и его угрозы следует воспринимать с максимальной
серьезностью. Человек он солидный, выдержанный, волю чувствам дает редко. Но уж
если осерчал… – Следователь красноречиво провел по горлу ребром ладони. –
Спекуляция билетами – любимое, но отнюдь не главное направление его
деятельности. Царь может обеспечить спектаклю успех. Может и провалить. Ажиотаж
вокруг театра, слухи, клакеры, рецензии – всё это в его власти. Он может
сделать безвестную дебютантку знаменитостью, но может и погубить актерскую
карьеру. Принадлежащие ему ложи всегда в распоряжении городских тузов, за что
все они, а еще больше их супруги, почитают Августа Ивановича славным и
обходительным человеком, к которому шушера вроде титулярного советника
Субботина не смеет подступаться со своими мелочными придирками.
Полицейский горько улыбнулся.
– Неужто подпольная торговля билетами дает столь
значительные барыши? – удивился Фандорин.
