Жить с ними нельзя. Теперь вопрос ставится ребром — или мы, трудящиеся, или они, паразиты! Если вы все это поняли, товарищи, то встаньте все как один на борьбу с этими кровопийцами, сомкнитесь в крепкие ряды и своей мозолистой рукой сметите навсегда гнет этих тунеядцев.
Довольно рабства и насилия!
Долой угнетателей и дармоедов!
Да здравствуют мозолистые руки!
Да здравствует Таежная социалистическая федеративная советская республика!
Да здравствует советская власть!
Агит. отд. при Революционном военном штабе повстанческих войск Таежного района.
Полковник поморщился, обернулся к адъютанту и, показывая рукой на воззвание, приказал:
— Лейтенант, сорвите эту гадость. Я не все понял, но, кажется, что-то дерзкое и оскорбительное.
Адъютант маленькой рукой, затянутой в кожаную перчатку, попытался сорвать листок. Воззвание было приклеено прочно, не поддавалось. Лейтенант сделал несколько нетерпеливых движений, занозил себе два пальца, разорвал перчатку.
— Черт тебя возьми!
Шашка вылетела из ножен. Воззвание было вырублено, искрошено в клочки с деревом вместе.
В селе белые задержались не более двух часов. Передохнули, напились чаю и снова бросились преследовать отступавших партизан. Полковник Орлов в своем донесении Красильникову писал перед выступлением из Пчелина, что он двигается на север ликвидировать деморализованные и рассеянные по тайге банды большевиков. Французы — седоусый полковник и молоденький лейтенант — ехали с итальянским штабом отряда сзади всей колонны в новеньком рессорном экипаже на резиновом ходу. Ноздри полковника раздувались от удовольствия, глаза блестели. Он жадно дышал свежим, душистым воздухом тайги.
— Какая прелесть! Какая красота!
Полковник оглядывал от корня до вершины вековые стройные стволы таежных красавцев.
— Какое богатство! Какое богатство!
Адъютант утвердительно кивал головой, поправляя пенсне, сваливавшееся с носа от сильных толчков на выбоинах и корнях.
Сотни телег с семьями партизан, гурты скота, обоз раненых и больных, подводы с продовольствием и огнеприпасами, конный дивизион Кренца, все три полка, учебный запасной батальон, комендантская команда, команда связи, саперная команда собрались в одном месте, на зеленой таежной поляне. Штаб стоял, охваченный плотным кольцом стрелков. Положение создалось тяжелое. Необходимо было немедленно принять определенное решение. Только ребятишки нарушали угрюмое безмолвие, и коровы мычали жалобно, протяжно, как на пожаре.
Трое конных разведчиков подъехали к Жаркову с донесением, что белые в пяти верстах колонной движутся следом за отходящим заслоном 1-го Таежного полка. Жарков тряхнул головой, выпрямился.
— Товарищи, — голос командира звенел, — белые гады гонятся за нами, они недалеко.
Бабы стали унимать ребятишек, мужики, толкаясь, столпились вокруг штаба, бойцы-партизаны стояли плечом к плечу, задевая друг друга ружьями.
— Сейчас нужно будет приготовить им встречу!
Жарков замахал рукой.
— Товарищи, без рассуждениев. 1-му Таежному полку немедленно выступить навстречу своему заслону, соединившись с ним, остановить белогвардейцев на линии Сохатинского колка. 3-му Пчелинскому вдоль всей этой поляны, вон тама, — Жарков показал рукой, — приступить к рубке засеки и рытью окопов. 2-му Медвежинскому — батальон на правый фланг, позадь Таежного, два батальона на левый фланг. Кренц, тебе задача — во что бы то ни стало забраться в тыл гадам и захватить у них патронов. Без патронов пропадем. Учебникам, комендантской и беженцам пилить и рубить тайгу в направлении Чистой. Рубите не больно широко, так, чтоб телеге проехать. Пилить и рубить без останова, попеременно и день и ночь. Пропилим, уйдем на Чисту, на плотах спустимся к Черной горе. Не пропилим, придется все побросать. Без продуктов да без обоза не навоюешь много. Ну, валите, ребята! Время нет!
Таежный полк выстроился, тремя змейками пополз вперед, щупая конными и пешими дозорами молчаливую тайгу. Поляна зашевелилась. Люди принялись за работу. Все хорошо знали железную руку Жаркова, знали, что он не пощадит изменника, но и знали, что зря приказывать и делать он также не будет. Первый топор, сочно тяпнув, впился в сосну. Его поддержал целый десяток других. Звонко запели пилы. Тайга наполнилась шумом и стуком. Бабы и девки растаскивали бурелом. Медвежинский полк валил верхушками на поляну огромные деревья. Саперы сейчас же заостряли сучья, оплетали их колючей проволокой. Жарков сам промерил ширину поляны.
— Две тысячи шагов. Здорово. Запомним.
Таежный полк подошел к Сохатинскому колку, когда заслон, уже окопавшись на нем, ждал приближения белых. Мотыгин положил весь полк в цепь.
Белые шли беспечно, как победители. Орлов не допускал мысли о серьезном столкновении. Цепь партизан перехватывала узкую дорогу, по которой шла колонна красильниковцев. Мотыгин, спрятав бойцов в тайге, без выстрела сомкнул цепь и встретил белых метким неожиданным залпом. Орлов не растерялся, нагайкой стал разгонять в цепь солдат, струсивших и побежавших толпой.
— Стой, сволочь! Запорю! В цепь! — ревел полковник. — Пара красных наскочила, а они уже в штаны напустили. Господа офицеры, по местам!
Успокаивающе щелкнули первые выстрелы. Белые оправились. Стали вытаскивать раненых.
— Часто, начинай! — приказал Орлов.
Защелкали пачками. На самой дороге, обозлившись, запел пулемет. Партизаны уткнулись головами в окопчики, не стреляли.
Полковник и лейтенант, услышав стрельбу, недоумевающе переглянулись, стали прислушиваться. Кучер остановил лошадь. К экипажу подошел офицер-итальянец.
Кренц с одним эскадроном выехал во фланг иностранному отряду.
— Смотрите, товарищи, — шептал он кавалеристам, — наши с женами, с детишками тайгу руками рвут, а эта сволочь в ланде раскатывается.
Партизаны вытащили из ножен клинки. На молодое, безусое лицо командира легла черная тень, он подался всем туловищем вперед, воткнул шпоры в бока лошади:
— Ура-а-а!
Французы и итальянец не успели ничего понять. К лейтенанту на колени упало кепи полковника, сброшенное с головы ударом. Адъютант удивился, что кепи, светло-синее всегда, вдруг стало красным. В следующее мгновение сам он, взмахнув руками, ткнулся обрубком шеи кучеру в спину, облил кровью весь экипаж. Итальянец метнулся в сторону, но у него сейчас же разорвалась шляпа, вывернулась красной, теплой подкладкой. Солдаты, бросая винтовки, бестолково метались. Короткие накидки у них раздувались за плечами, шляпы падали. Менее чем в минуту колонна была разогнана, перерублена. Кренц не позволил снимать обмундирование с убитых, торопил бойцов. Захватив патроны, два пулемета, десятка три винтовок, партизаны бросились обратно. Подошедшие к месту налета румыны открыли вслед им огонь. Кавалеристы ускакали, потеряв троих ранеными и одного убитым.
