— Если хочешь, мажь и лежи, а я не буду, — осадила она меня.
— Но почему?
— Потому что терпеть не могу, когда у меня на лице что-то
жирное, даже если это и питательный крем. К тому же не люблю задирать ноги под
потолок и не знаю анекдотов.
Поразительно! И ведь она говорит правду. Мое сердце зашлось
от сострадания, но, увы, ничего поделать нельзя. Клавдия неисправима.
В конце концов она кое-как согласилась поиграть со мной в
карты в «дурака», но здесь уже не захотела я. И что это за игра, когда я только
и делаю, что тормошу ее, пытаясь вывести из состояния задумчивости. Так даже
жульничать неинтересно.
Тут я серьезно озадачилась: а на чем же держалась наша
дружба столько лет? Мы даже скучали друг без друга и так веселились, когда
встречались. Я напрягла память и поняла, что дружба держалась именно на
задумчивости Клавдии. Только с ее задумчивостью можно быть гениальным
собеседником, а этого у Клавдии не отнимешь. Я говорила все, что хотела,
Клавдии достаточно было лишь кивать и улыбаться. Ее вежливое равнодушие, ее
внимательное безразличие я принимала за внимание. Увы, такое общение хорошо
лишь на коротких дистанциях.
Слава богу, долго мучаться мне не пришлось. Через два дня
вечером неожиданно позвонила Нелли, хотя мы довольно долго общались с ней утром
и даже изрядно успели друг другу надоесть, дважды поругавшись не сходя с места.
Однако на этот раз Нелли не лезла ко мне со всякой дрянью, а
сообщила, что Алиса уже в Петербурге. Я тут же лично позвонила нашей глупышке и
удостоверилась, что это так.
— Ты права, — благодарно доложила я Нелли, — Алиса в Питере
и, судя по настроению Германа, вряд ли она собирается отлучаться из
супружеского гнездышка в ближайшие дни.
— Само собой. Пусть Герман хорошенько надерет ее тощую
задницу, чтобы не бегала по молодым и не охотилась за драгоценностями подруг.
Надеюсь, ты ему уже посоветовала.
Я отмахнулась.
— Боже меня упаси что-либо советовать Герману. Не поможет
ничего до тех пор, пока он муж Алисы.
Потом мы с Нелли долго ломали головы, почему Алиса так резко
изменила свои планы. К тому же оказалось, что Нелли не теряла времени даром, а
по своим каналам узнала, что номер автомобиля, как и сам автомобиль,
принадлежит Сибирцеву Владимиру Дмитриевичу, парню двадцати восьми лет отроду,
уроженцу города Петербурга.
Нелли, все по тем же каналам, узнала номер телефона этого
Сибирцева и даже успела поговорить с ним устами одного своего знакомого.
Похоже, мой похититель тоже переменил планы и в ближайшее время явно не
собирается меня похищать.
— Он что, прямо так тебе и сказал? — с недоверием спросила
я.
— Нет, мне самой удалось сделать такой вывод, — успокоила
меня Нелли. — На основе фактов и в результате сложных логических экзерсисов.
Можешь быть спокойна, минимум два дня тебе ничего не грозит, а при удачном
расположении светил — и больше.
Я обрадовалась такому известию и мгновенно покинула свое
заточение. Клавдия скорее всего этого Даже не заметила, как не замечала и моего
подарка — Сиреневой кофточки, провалявшейся на спинке кресла все дни моего
проживания в этой склепообразной квартире.
Нежно простившись с Клавдией, я вырвалась на волю и
понеслась навстречу радостям, потому что от жизни всегда ждала только этого.
Однако там, в ближайшем будущем, вовсе не радости предстояли мне, а все самое
что ни на есть ужасное и холодящее кровь…
Глава 11
Первое, что сделала я, освободившись от Клавдии, так это
отправилась к Марусе. Так сразу и отправилась, не дожидаясь Нелли с ее
«жигулем», жизненным опытом и наставлениями.
Маруся — еще одна моя лучшая подруга. Не такая близкая, как
Нелли и (простите!) Алиса, но тоже добра не пожелает.
Сколько неприятностей я перенесла из-за этой самой Маруси,
не приведи господи, но польза от нее тоже есть. Иногда.
И если задуматься, за что ни возьмись и что ни вспомни,
везде Маруся, гадкая бабенка: жадная, мелочная, алчная, сплетница, злюка,
только и смотрит, что бы с меня поиметь и какой бы гадостью отблагодарить, но
вопреки здравому смыслу жить совсем без нее у меня не получается.
Тем более что общаться с Марусей необыкновенно приятно, так
и кажется: милее человека на свете нет, ну просто чудо, просто вершина
самоотверженности. Любую чужую проблему Маруся воспринимает как свою и «вся к
вашим услугам». Это уже потом узнаешь, как она ловко погрела руки на вашей
проблеме, причем узнаешь от посторонних людей и со всеми досадными
подробностями. Чувствуешь себя при этом, ну, честное слово, круглым дураком или
круглой дурой, как вам будет удобней. Клянешься самыми страшными клятвами, что
и на километр не подойдешь к этой мерзавке, и на одном гектаре с ней не сядешь,
и много чего прочего, и все в этом же духе. Клянешься и пламенно себе веришь.
Потом Маруся заявляется ко мне в дом с вот таким «лисьим хвостом», говорит:
«Старушка, у меня новость», — и все с начала… И нет друга лучше, чем она, до
новой встречи с посторонними людьми.
Сколько раз Нелли ругала меня за тягу к этому бесову
отродью, и все попусту. Конечно, сама Нелли, при всех ее недостатках, просто
ангел против Маруси, но я удрала от этого ангела и понеслась к бесу, потому что
соскучилась и хотела знать его, бесовское, мнение. Меня (черт его знает,
почему) всегда интересовало мнение Маруси, хотя она глупа и ко всему предвзята.
Но есть в ней что-то влекущее…
К тому же Маруся гренадерского роста и умудряется при этом
выглядеть квадратной. Когда-то она была стройна, но теперь это настоящий
Кинг-Конг. Если я рискну после всех похищений и покушений войти в собственную
квартиру, так только с Марусей.
На Нелли в этом смысле у меня никаких видов нет. Не та
весовая категория. Зато Маруся просто загромоздит собой проход, а я буду
выглядывать из-за ее спины и чувствовать себя в полной безопасности. Пусть
попробует этот злоумышленник похитить мою трусиху Марусю. Да она только
брякнется в обморок, и это уже будет горе. Ее ни обойти, ни сдвинуть
невозможно. И при этом преступник еще будет счастлив, что ему так повезло и она
рухнула не на него.
В общем, хотела бы я посмотреть на того, у кого появится
намерение похитить мою Марусю. А если ее при этом еще и разозлить… Злость —
враг трусости. Любая трусость улетучивается, когда приходит настоящая злость.
Уж я-то видела, что стало с тем несчастным, который вытеснил трусость Маруси…
Когда появлялась необходимость выселить из моей квартиры
особо настойчивого поклонника, не желающего понимать, что перевернута последняя
страница нашего романа, я всегда звала Марусю. Она просто приходила и садилась
на диван в качестве последнего аргумента. Всем становилось ясно, что инцидент
исчерпан и больше не о чем говорить.
