Оперативники получили от агентуры сведения, что Федька с подельником собрались из Москвы уехать – уж больно милиция обложила. На улицу не выйдешь, и в магазине ничего не купишь: денег полмешка, а потратить их невозможно. Поскольку поезда и вокзалы – вотчина транспортников, тут же оповестили транспортную милицию, раскинули на преступников густую сеть. А на привокзальные площади послали оперативников и в помощь им – несколько постовых. В их число попал и Андрей.
Привокзальные площади велики, народу много: пассажиры, провожающие, встречающие – сутолока. Тут и десять сотрудников поставь – могут не усмотреть. Потому как разыскиваемые – тертые калачи, напрямую к вокзалу не пойдут. Билеты им могут купить другие – те же марухи-девицы, с кем они могут проживать. А преступники могут появиться в последнюю минуту перед отправлением поезда. Не исключено – со стороны пакгаузов, багажного отделения, депо.
Андрей получил инструкции наравне с другими. Весь день, отлучаясь только в туалет, он промаялся на площади у Павелецкого вокзала – это направление бегства медвежатника считалось наименее вероятным. Основные силы были брошены на площадь трех вокзалов и на Ленинградский вокзал. Преступники старались затеряться в крупных городах – Ленинграде, а по ходу транссибирской магистрали – Горьком, Казани.
Андрей всматривался в проходящих людей, и к вечеру от мельтешения лиц рябило в глазах, гудела голова.
На следующий день ему снова пришлось стоять у Павелецкого вокзала, только на этот раз – со стороны пакгаузов, как раз в этом месте к составам прицепляли паровозы. Они пускали пар, дымили, лязгали сочленениями. Андрей с тоской подумал, что после такого дежурства придется стирать мундир, везде пыль угольная.
Служба его уже шла к концу, когда через три пути от него мелькнула между вагонами высокая фигура. Андрей видел ее какое-то мгновение, но ему показалось, что мужчина был в черных очках.
Андрей бросился через пути, обегая паровоз – здесь заканчивался перрон. Паровоз заревел, давая сигнал к отправлению, и от неожиданности Андрей подскочил.
Провожающих было много, проводники уже стояли на площадках, держа в руках желтые флажки.
Андрей успел заметить, как мужчина вошел в вагон. Черт, он увидел его только со спины!
А паровоз выпустил клуб пара и с тяжелым выдохом провернул колеса. Вагоны лязгнули сцепками и медленно покатились.
Что делать? Если бежать к зданию вокзала, чтобы сообщить оперативникам, поезд уже уйдет. Да и не факт, что вошедший в вагон – именно Федька Одноглазый. Лица его Андрей так и не видел – как и то, был ли у него груз.
Издалека не было понятно, в какой вагон сел мужчина. Думать было уже некогда – мимо Андрея проплывал, постукивая колесами, пятый вагон.
Уцепившись за поручни, Андрей вскочил на площадку.
Проводница выругалась:
– Зачем же на ходу заскакивать? Вдруг под колеса угодишь? А еще милиционер!
Билет она с Андрея не спросила. Раз в форме, значит – на службе; вон, кобура на ремне висит.
Поезд убыстрял ход, мимо пронеслись стационарные постройки.
Проводница закрыла дверь и сунула флажок в сумку.
На выходных стрелках вагон начало раскачивать.
– Куда идет поезд? – спросил Андрей.
– Служивый, да ты что? Сел на поезд и не знаешь, куда он идет?
– Не шуми, хозяйка. В поезд карманник сел, я его издалека приметил.
– А мне уже показалось – не пьяный ли?
– Как можно? Я же при исполнении!
– Ну так иди, исполняй, пока карманник твой не обобрал кого-нибудь. А поезд в Рязань идет.
– Из транспортной милиции поезд кто-нибудь сопровождает?
– Сегодня не видела. Ты в форме один.
– Следующая станция когда?
– Жуковский, стоянка две минуты, – заученно ответила проводница.
Андрей понял, что за две минуты стоянки ему до милиции не успеть, поезд уйдет. А ведь он хотел и транспортникам сообщить, чтобы человека или наряд ему в помощь дали. Да и в свое отделение сообщить, где он находится и почему на посту отсутствует.
– А потом?
– Воскресенск, три минуты. В Коломне поезд полчаса стоять будет – там паровоз бункероваться водой и углем должен.
– Сколько до Коломны ехать будем?
– Чай, у нас не скорый поезд и не литерный, потому – два часа с хвостиком.
– Спасибо.
По крайней мере, на два часа он мог рассчитывать. Жуковский и Воскресенск – станции маленькие, и Федька, если это был он, на них вряд ли сойдет.
Теперь надо методично обойти все вагоны. С плацкартными проще будет, все пассажиры на виду.
– Хозяйка, а купейные вагоны в составе есть?
– Один вагон, седьмой. Там все больше начальники ездят.
Андрей пошел по вагонам в сторону головы поезда. Он шел по коридору, поглядывая влево и вправо.
Кое-кто из пассажиров уже на столики снедь разложил, другие тасовали колоду карт. А некоторые, взобравшись на верхние полки, уже устроились спать. Андрей толкал их и просил показать документы – ему нужно было видеть лицо. Мимо женщин он проходил быстро.
Следующий вагон был общим, и места были только для сидения. В вагоне уже было накурено, душно, хныкали дети, и потому времени на досмотр ушло больше.
Потом было еще два плацкартных вагона.
Пока Андрей осмотрел четыре вагона, поезд замедлил ход и остановился на разъезде. Андрей выскочил в тамбур и выглянул в дверь – не спрыгнет ли кто? Мимо прогрохотал, обдав ветром и запахом мазута, встречный грузовой поезд.
Их состав тронулся.
Теперь Андрей направился в сторону хвоста.
Четыре вагона он миновал быстро. Вот и пятый, куда он садился.
Проводница встретила его вопросом:
– Не нашел?
– Нет пока, к хвосту иду.
Он осмотрел пятый вагон и зашел в шестой, тоже плацкартный. В это мгновение ему показалось, что в конце коридора мелькнула мужская фигура. Может, кто-то из пассажиров в тамбур пошел покурить?
Он прошел весь вагон и уже в конце обратил внимание, что верхняя полка пуста, одного пассажира не хватает. Трое сидят у стола, ужинают, двое – на боковых полках.
– Тут свободно? – похлопал он ладонью по полке.
– Занято. Вышел человек – покурить либо в туалет. А что?
– Нет, ничего, я просто так спросил.
Ну что же, вполне может быть, что вышел именно покурить.
Андрей подошел к туалету, повернул ручку – пусто. Открыл дверь в тамбур, шагнул. Боковым зрением увидел справа от себя тень. Повернуться, среагировать не успел, и получил сильный удар в живот. От боли перехватило дыхание, согнуло в три погибели. Он хватал ртом воздух, но его недоставало.
