— Я говорил с моими друзьями в бюро. Это будет непросто. Но мы что-нибудь сделаем. Найдем для этого повод.
— Прекрасным поводом будет поездка на медвежью охоту. Приглашаю вас и директора бюро. Там, в непринужденной обстановке, перед сковородкой со свежей зажаренной медвежьей кровью мы найдем общий язык.
Они чокнулись и с поклонами разошлись. С каминной полки смотрели им вслед черные африканские маски, мексиканские идолы, вырезанные из темного обсидиана, китайские болванчики, выточенные из зеленой яшмы.
Парусинский перешел в зимний сад, отыскивая среди гостей своего друга Бейса, крупнейшего финансиста, владельца уникального заполярного комбината, который когда-то возводился сталинскими заключенными, а теперь питал своим уникальным металлом благосостояние предприимчивого банкира. В зимней оранжерее, было тепло и влажно. К стеклянному клетчатому потолку возносились пальмы. На их косматых стволах расцветали орхидеи, струились лианы. У корней, в бассейне, огромные, как зеленые тазы, плавали листья виктории. В темной воде лениво плавали экзотические рыбы. Среди глянцевитых цветущих деревьев перелетали разноцветные птички и порхали бабочки. За стеклами, озаренные оранжереей голубели сугробы, задумчиво сквозь стеклянные призмы взирали на пальмы подмосковные ели.
Бейс нюхал цветок, погрузив в его белую, с желтыми тычинками сердцевину свой большой фиолетовый нос.
— Ты как колибри, — пошутил Парусинский. — Тебя нужно внести в атлас птиц.
— Я уже внесен в атлас двадцати самых богатых людей России, которых, как пишет этот чертов американец, посадят при новой власти. — Бейс трогал свой большой чуткий нос, на котором желтела пыльца экзотического цветка.
— Американец прикусит язычок. А в России ты неприкасаем. Твой взнос в предвыборный фонд президента уступает только моему. Такое не забывается. Я думаю, ты можешь рассчитывать на приобретение морских терминалов для вывоза своих металлических чушек-свинушек. К тому же я обсуждал с министром обороны твое предложение использовать атомные подводные лодки для подледного перевоза твоих изделий в течение круглого года. Но это потребует денег.
— Деньги ждут, когда с лодок снимут эти дурацкие ракеты. Сегодня утром говорил с Рыжим Чубчиком, он обещал не увеличивать до весны тарифы на электричество.
— Ты скажи своему рыжему другу, что его поведение вызывает возмущение! — Парусинский зло оскалил неправильной формы зубы, стал похож на большую сердитую белку. — Либо он с нами, и тогда он делит весь риск игры и преимущества в случае победы. Либо не с нами, и тогда после победы он будет уничтожен! Либо он субсидирует президента, либо этих насекомых из «Яблока» и «Правых сил»! Мы дали ему управлять корпорацией, рассчитывая на дружбу, а не на предательство!
— Он с нами, уверяю тебя, — умоляющим голосом произнес Бейс.
Парусинский направил на его близкий нос пучок алмазного света, заставляя себя успокоиться.
— Ты ведь не сравнишь его с наглым и беспринципным Вовиком. Вот уж кто распоясался со своим телеканалом и сворой своих журналюг. Никогда не предполагал, чтобы один еврей мог портить столько крови другим евреям.
— Вовик возомнил себя евреем планетарных размеров и смотрит с презрением на нас, кто выбрал Россию своей единственной Родиной. Это кончится для него ужасно. Я обещаю тебе — сразу после выборов мы отключим его телеканал, а его самого для острастки посадим в какой-нибудь уютный следственный изолятор типа Бутырки, чтобы он поостыл от своего глобализма.
— Не будь к нему слишком строг. Не забывай, что он еврей.
— Есть еврей, а есть жид. Так вот, будь благородным евреем!
— Скажи, — Бейс, огорченный ходом беседы, решил изменить ее русло, — ты не выпускаешь из виду проблему чеченской нефти?
— Мой дорогой, я ничего не выпускаю из виду. Ни одна бомба не упала на нефтеперегонный завод и хранилище. Военные держат слово. Но потребуются вложения, деньги, нефтепровод разбит. Ты по-прежнему готов участвовать?
— Деньги ждут. Прогони Басаева, и мы построим новый нефтепровод.
Бабочка, нежно-желтая, с оранжевыми пятнами, села на плечо Бейса и замерла, сложив крылья.
— Она приняла тебя за цветок, — усмехнулся Парусинский. — Внесу тебя в атлас цветов. — Он удалился от друга, оставив его в тропических джунглях с оранжевой бабочкой на плече.
Парусинский переходил от одной группы к другой. Для каждой находил свою интонацию, шутку, ободряющее или деликатно укоряющее слово. Шутил с дамами, рассказывал анекдоты, услышанные в узких кремлевских кругах. Давал понять, что стол в трапезной, уставленный фарфором и хрусталем, темными винными бутылками и сверкающей водкой, готов к моменту, когда появится стремительный лимузин и главный гость вечера, несомненный будущий президент, почтит их своим посещением.
Для этого случая перед домом был построен небольшой вольер, куда набросали свежего снега, выпустили двух павлинов и осветили прожекторами. Снег драгоценно сверкал, волшебные птицы, распушив хвосты, ходили по белизне, переливались радугами, издавали тонкие вопли, во время которых на груди раздувались зелено-розовые пышные фартуки, а на голове загорались многоцветные хохолки.
Парусинский приблизился к генерал-полковнику, который любовался павлинами, приоткрыв в улыбке пухлые, почти детские губы. Он был одет в гражданское платье, ладно сидевшее на сухощавом теле, в шелковый галстук была вколота булавка с изумрудом, и пахло рядом с ним вкусным одеколоном и влажным снегом, на который можно было шагнуть сквозь открытую дверь.
— Кого только нет в ваших вольерах! — Генерал с восхищением указал на павлинов. — Должно быть, есть и антилопы, и кенгуру, и медведь гризли?
— В моих вольерах есть все. Даже будущие министры обороны и иностранных дел. Только они должны немного подрасти, — простодушно засмеялся Парусинский, заметив, как насторожились розовые хрящевидные уши на голове генерала.
— Вы полагаете, что после выборов нынешний министр обороны уйдет? — Генерал постарался придать своему голосу равнодушное звучание, делая вид, что по-прежнему любуется сказочными птицами.
— Чеченская война вырастила плеяду талантливых молодых генералов. Они, естественно, потеснят пожилых и в Генштабе, и в Минобороны. Я думаю, они найдут себе применение не только в военных ведомствах и округах, но и в гражданской жизни. Очень скоро в административной сфере потребуются их воля, умение командовать, быть верным своему президенту.
— Что вы имеете в виду? — Генерал не скрывал своего удивления, жадно впитывал намеки, старался не ошибиться в догадках.
— Все очень просто, — облегчил его задачу Парусинский. — У будущего президента существует программа административной реформы. Наши губернаторы и национальные царьки совсем распоясались. Начинают считать Казань или Уфу чуть ли не столицей России. Калмыкия провозгласила какую-то Джамахерию или Степное уложение, по которым кумыс становится обязательным к употреблению. Немец Россель задумал построить Уральскую республику, чтобы легче присоединиться к родной Германии. Со всем этим будет покончено. Прославленные генералы Чечни преподадут урок доморощенным сепаратистам, конечно же, не с помощью ковровых бомбежек.
